— Да, идите со мной, дитя мое. У нас есть место, где вы можете исповедоваться.
Священник протянул ей руку и помог подняться. Бренна натянула капюшон и проследовала за Армогом к двери.
Уже у двери она обернулась, чтобы бросить на Йоранда последний взгляд. Уголок его губ дрогнул в грустной полуулыбке. Да, Йоранд понял, что это было прощание. Он знал, что по своей воле она не вернется в его дом никогда.
— Типичная ирландка, — пробурчала Сольвейг, наблюдая, как уходит ее соперница.
В душной комнате все еще витал свежий аромат вереска, который принесла с собой Бренна. Йоранд попытался сосредоточиться на Сольвейг, чтобы не помчаться вслед за своей уходившей ирландской женой.
— Мой отец всегда говорил, что в спину он убил больше ирландцев, чем лицом к лицу, — сказала Сольвейг и прикрыла дверь, словно читая мысли Йоранда и желая помешать ему. — Ирландцы в бою предпочитают убегать.
Но Йоранд знал, что Бренна ушла не от возможной схватки, а от него.
— Ты меня опозорил, ты знаешь? — продолжила Сольвейг, выставляя вперед свой упрямый подбородок. — Ты женился, не спросив моего мнения…
— Я сожалею, что оскорбил тебя, — искреннее ответил Йоранд.
— Вот только не надо разводить со мной эти христианские штучки! Я не какая-нибудь христианка, чтобы обижаться на такую ерунду. Я дочь Торкилла и потому знаю, каковы мужчины. Не было никаких причин искать тебе вторую жену за моей спиной. Можно было бы просто возвратиться домой и сказать мне. Тогда мы выбрали бы ее вместе и так же вместе смогли бы жить.
— Дело в другом, — огорченно ответил Йоранд. — Я же рассказывал. Меня ранили, и я забыл все начисто.
Сольвейг иронически улыбнулась, от чего ее симпатичное лицо вдруг стало некрасивым.
— И ирландка поверила этому? Если поверила, то она еще более глупа, чем кажется.
— Ее зовут Бренна, и ты о ней ничего не знаешь.
— Я знаю, что эта ирландская девка совершенно не знает нашей жизни и не понимает, что я говорю ей, — запальчиво произнесла Сольвейг, упирая кулаки в свою тонкую талию. — По крайней мере я бы выбрала ту, которая была бы полезна в хозяйстве. А эта будет способна только греть твою кровать, когда я хвораю.
Сольвейг вдруг отодвинулась от Йоранда, а затем придвинулась снова, пытливо вглядываясь в лицо мужа.
— И как она в постели? — спросила она.
— Сольвейг, хватит! — сказал Йоранд, досадливо сжимая губы. Меньше всего ему хотелось обсуждать с ней свою интимную жизнь с Бренной.
— Но почему? Ты мне можешь рассказывать все. Я хочу знать об этом, — настаивала Сольвейг. В глубине ее глаз вспыхивал холодный огонек. — Она мягкая и страстная или, наоборот, лежит как полено?