* * *
Визна Никите не понравилась. Город лежал в руинах. Этой зимой литовцы захватывали его дважды. Стало очевидно, почему купец не приехал с выкупом за дочку. Никита нашел время найти пожарище, что было усадьбой купца.
Девочка металась по холодным углям и пеплу, едва припорошенным снегом. Следов на снегу не было, усадьбу никто не навещал.
Звонкие завывания девчонки, выворачивали у Никиты душу. Из тупика переулка показалась сгорбленная фигура, осторожно двигавшаяся вдоль остатков, случайно уцелевшего забора. Старуха узнала девочку и бросилась обнимать, только после этого Никита рассмотрел в ней молодую женщину, сгорбленную от горя.
Женщина оторвалась от дочери и со страхом посмотрела на высокого, богато одетого всадника, на дорогой, ухоженной лошади. По одежде видно, не поляк. Добра ждать не приходилось. Она начала, очевидно бессмысленное, движение назад. Потихоньку пятилась, прикрывая собой дочка.
Это было так потешно, что не будь ситуация такой трагичной, Никита бы засмеялся.
Девочка перестала плакать, последние слезы были, наверное, от счастья. Что-то зашептала матери. Та выпрямилась, подняла голову, и начала говорить, слишком быстро, чтобы быть понятой.
– Марыська, переведи для особо неграмотных, – попросил Никита.
– Дзенькую бардзо, – перевела сообразительная полячка.
– Помощь нужна? – осторожно спросил Никита. Полячка гордо вскинула голову и мотнула отрицательно головой.
– Марыся, как меня найти, знаешь. Я для тебя, как старший брат, – сказал дежурную, ни к чему не обязывающую любезность Никита, прощаясь. Развернулся, и ускакал довольный. Одной маленькой заботой стало меньше.
А у Марыси на всю жизнь остался в памяти образ громадного красивого рыцаря, легко творящего добро. Заботливого и смешного. Смешно говорящего. Со смешными привычками. В смешной одежде. Она часто потом рассказывала, что русские любят дышать дымом и пьют огненную воду, домашние только смеялись.
В Визне Никита пробыл два дня. Счастливчик вычищал окрестности города от множества банд, в которые превратилось грозное литовское войско. Вернувшиеся польские войска тут же присвоили себе плоды победы. Польский князь Конрад, владеющий Мазовией, попытался взять командование над русскими войсками. И это при том, что поляков было около трех тысяч. Мало того, он положил глаз на русскую добычу.
Никиту раздражал высокомерный, самовлюбленный дикарь, мнящий себя польским королем, и поэтому, считающий ниже своего достоинства переговоры с Никитой. Но дело было важнее личной неприязни.
Никита предложил князю Конраду подписать договор о разделе Литвы. Князь заупрямился.