— Я бы на твоем месте не трепыхался, — издевательски-участливо посоветовал Гарри, — а то хуже будет. Дадли знает. Да, Дад?
С этими словами он резко шагнул в сторону Дадли и, судя по тому, как тот отшатнулся, расчет оказался совершенно правильным. Подойдя вплотную, Гарри даже при слабом освещении не мог не заметить, что в осоловевших свинячьих глазках Дадли проявился страх. И благодаря этому страху взгляд кузена сделался более-менее осмысленным.
— Давай, двигай, — приказал Гарри и кивнул в сторону дома.
Дадли не рискнул спорить. Пробормотав своей компании «пока», он с трудом оттолкнулся от ограды и неуверенно двинулся в заданном направлении.
— Спокойной ночи, — мирно пожелал Гарри и, в два шага догнав кузена, для ускорения пихнул его в спину. Должно быть, тот подумал, что к нему приставили палочку, потому что, запружинив на месте, задушено захрипел.
— Не надейся, в этот раз я тебя не потащу, — безжалостно отрезал Гарри, поравнявшись с ним и подталкивая его в плечо. До Бирючиновой аллеи оставалось несколько шагов, и он считал, что ему, в отличие от Дадли, вечерняя прохлада совсем не на пользу. Кузен передвигался медленно, и Гарри постоянно приходилось себя сдерживать, чтобы не дать ему пинка, прежде чем они свернули на дорогу, ведущую к дому.
— А вдруг они снова явятся за тобой! — вдруг заскулил Дадли. — Почему ты так поздно выходишь из дому! Это все ты!
— Выхожу, потому что мне надо, и это не твое дело, — проворчал Гарри.
Он пока не опережал кузена, что-то мешало бросить его прямо посреди улицы. Но сам Гарри намеревался войти в дом раньше, чтобы снова не оказаться крайним, как в случае с дементорами два года назад. Ни к чему ему отвечать на расспросы родственников, почему Дадлик так плохо выглядит, и не имеет ли он, Гарри, отношение к тому, что ненаглядный Дадли — придурок и скотина. Воспоминание о неблагодарности кузена обожгло его; на самом деле, Гарри считал, что если кто-то в этой жизни и имеет право создавать ему проблемы, то Дадли свой лимит уже исчерпал. Едва стала видна входная дверь дома Дарсли, он сразу одернул руку. Гарри не желал, чтобы кто бы то ни было из обитателей Бирючиновой аллеи, выглянув в окно, подумал, будто у него есть что-то общее с сынком тети Петунии.
— В прошлый раз я видел ужасные вещи, — простонал Дадли уже за спиной; Гарри не заметил, как обогнал его.
— Какие? — заинтересовался Гарри, оборачиваясь.
— Ну, что колдуны меня превратили в тощего очкарика и морят голодом, — и, к изумлению Гарри, Дадли захихикал, что сразу же опасно отразилось на его способности держать равновесие.