– Чего вы подсчитывали, дядя Ваня? Вы с чем-то увязываете мой возраст? Вы хотите сказать, что… знали мою маму?
– Маша Литвинова из Краснодара, – тихонько засмеялся полковник, покачивая головой.
Через минуту он мягко похлопал водителя по плечу:
– Влад, тормозни-ка. Сделаем коротенький привальчик. – Романов открыл дверь и вышел из машины.
День был жаркий. Над горизонтом собиралась гроза, но над дорогой не брызнуло до сих пор ни капельки. Далеко впереди темнел лес, спрятавшись под серость медленно надвигавшихся туч. Сунув руки в карманы, полковник Романов запрокинул голову и посмотрел в небо. Прямо над его головой облака преображали свои очертания, таяли на глазах, вновь рождались, перетекали друг в друга подвижной ватой. И ни намёка на грозу. Всё вокруг было в цвету, шелестела трава, звенели птицы.
– Как хорошо, – вздохнул Романов.
Ему захотелось подойти к машине, вытащить оттуда Ксению, сгрести её в охапку и признаться в любви. Но в какой? Что за любовь охватила этого зрелого мужчину? Любовь отца к дочери? Или любовь мужчины к женщине? Что за наваждение?
– Дядя Ваня, – возникла возле него Ксения. – Что вы знаете о маме?
– О твоей маме я знаю только то, что я любил её в то время, когда почти три месяца жил в Краснодаре. Мы были молоды. Я был героем, прошедшим сквозь войну Ченгрема, крепким мужиком, прошедшим сквозь пейзажи ада и не свихнувшимся от запаха крови. Она была красавицей, простодушной девочкой, смотревшей на мир вот такими же большущими и наивными глазами.
– Вы были ей как муж?
– Да. Муж на три месяца. Но я был горяч, желал постоянных перемен, и военная жизнь удовлетворяла мои потребности вполне. Мне нравилось скакать с места на место. Мне и сейчас нравится это. Потому я продолжаю бегать, ползать, стрелять. Но, случается, накатывает одиночество…
– А что мама?
– Маша? Машенька была Машенькой. Она тоже любила меня, пока я был там. Но нам и в голову не приходила мысль о том, чтобы создать семью. Нам просто было хорошо вместе, и мы вовсю пользовались предоставленным нам счастьем.
– А потом?
– Потом я уехал. Не знаю, как бы всё сложилось, останься я там на год-два. Скорее всего, мы бы разошлись, исчерпав самих себя в наших отношениях.
– А я? Я кто? – серьёзно спросила Ксения. – Я чья? Вы думаете, что я могу быть вашей дочерью?
Он обнял её за плечо. Обнял сильно и нежно.
– Может быть, моя, Ксюша, а может быть, и не моя. Красивая женщина редко сходится лишь с одним мужчиной. А Маша была красивая… Посмотри в зеркало, и ты увидишь её.
– Так что же теперь? – Ксения отступила на шаг. – Как же теперь? Кто я вам? Вы мне кто? Дядя Ваня или папа Ваня? Как мне называть вас? Как относиться? Что думать? Неужели так бывает? Неужели мир настолько тесен?