– Плевать мне на порядок. Неужели у меня нет права вести вольную жизнь? Разве Бог не сотворил нас свободными?
– Ты говоришь о свободе, а сам хочешь получить золото, – возразил Селевёрстов из глубины мехового капюшона. – Свободному человеку не надобно никакого золота. Если ты добываешь золото, значит, ты живёшь по законам нашего общества. Золото требуется только правителям, царям, министрам, то есть государству. Зачем же оно тебе?
– Я не умею ничего другого. Я вырос на приисках.
– Ты умеешь быть охотником, ты вполне мог бы жить, как живёт Медведь. – Иван указал рукавицей на Эсэ. – Скажи мне, Медведь, тебе нужно золото? Нужно ли тебе вообще что-нибудь из того, ради чего живём мы? Я говорю «мы», то есть белые люди, европейцы, русские…
– У меня всё есть, – откликнулся погонщик. – Золото мне ни к чему. Когда нужно что-то, я могу взять.
– Что ты имеешь в виду под «взять»? Ты разбойничаешь, что ли? – допытывался Иван.
– Когда на человека нападают, он говорит, что на него напали разбойники. А нападавший говорит, что у него была нужда, не было мочи терпеть, и разбойником себя не считает. Сказать можно разное. Когда мы стреляем дичь, мы думаем, что так надо. Но звери так не думают. Они считают нас убийцами и разбойниками.
– А ты себя как называешь?
– Я воин, я охотник. Я должен уметь точно пускать стрелу и пулю, бесшумно ходить, незаметно уносить то, что мне нужно.
– Убивать и воровать, – заключил Селевёрстов. – Для чего же ты живёшь? Есть у тебя цель, мечта?
– Сейчас ищу человека, – неохотно сообщил Эсэ.
– Где ищешь? Здесь? В тайге?
– Так ты за этим нанялся ко мне? – поднял голову Галкин, вдруг вспомнив беспокойное шептание Алёны про исходившую от Эсэ опасность. – Ты ищешь его среди моих людей, не так ли? Кто же тот человек? Зачем он тебе?
– Отомстить хочу. Меня гонит месть.
– Хорошенькое дело. – растерялся Иван и похлопал Эсэ по плечу. – Ну, найдёшь ты его, и что дальше? Приходилось ли тебе уже лишать человека жизни?
Эсэ промолчал, затем посмотрел через плечо на Ивана и негромко произнёс:
– Мне тяжело от крови.
Несколько минут они ехали безмолвно. Затем Иван беспокойно спросил:
– Тяжело от крови? Нужно ли это понимать как «да»? На тебе есть человеческая кровь?
– Послушай, я думаю, что ты смеёшься над нами, – заговорил Галкин. – А если нет, то я уж и не знаю. Должно быть, ты ненормальный. Ни Тунгус, ни Якут никогда не скажет, не признается белому человеку в том, что его руки запятнаны кровью.
– Я и не признался. Я лишь сказал, что мне тяжело от крови, – спокойно ответил Эсэ. – Я привык стрелять в зверей. Я убиваю их, чтобы добыть пропитание. Другие убивают, чтобы получить мех для продажи. Я так не делаю. Я беру только то, что нужно мне самому. Я не убиваю лишнего, ибо эта кровь тяготит.