Время крови (Ветер) - страница 154
– Ты ранен? – спросил Галкин, продираясь сквозь ветви.
– Он успел ударить меня и порвал мне бок, – спокойно ответил Якут. – Это расплата за ошибки.
– Покажи мне рану, – потребовал Александр.
– Нет нужды. У него хорошие когти. Я останусь здесь… – Эсэ говорил тихим голосом. – Надрежьте медведю горло. Он просит выпустить его дух на волю, чтобы он мог заново родиться в теле… Надрежьте вы, ведь я не дотянусь до него. Не бойтесь, он вас теперь не тронет…
– Покажи рану, – повторил Александр, – я прошу тебя… брат!
– Хорошо, что ты сказал так, брат, – улыбнулся Эсэ. – Я покину этот мир легко. Ты назвал меня братом. Ты признал меня… Я признаю тебя тоже.
Галкин потянулся, чтобы перевернуть раненого, но тот остановил его решительным жестом.
– В тебе течёт кровь моего народа. Ты должен понимать. Мне не нужна помощь. Я умираю в лесу, возле медведя и возле брата. Мне хорошо. Я уже не чувствую боли…
– Что я могу сделать, Медведь?
– Скоро стемнеет. Езжайте.
– Но…
– Если когда-нибудь ты будешь в деревне Тунгусов на Чёрном Пне, то спроси, не родился ли там у одной женщины сын от меня. – Голос Эсэ стал затухать. – Если найдёшь его, то возьми его себе. В нём наша кровь. Кровь воинов… Теперь всё… Меня оставьте здесь… Я совершил много ошибок… Уходите… Мне пора…
Он закрыл глаза и больше не шевелился. Ни Галкин, ни Селевёрстов не видели, как дух Эсэ взмыл над деревьями. А он взглянул на них сверху и махнул рукой на прощанье. Перед ним возникли прозрачные фигуры, очень стройные и красивые. Они поманили Эсэ к себе и обняли его, как умеют обнимать только самые близкие и любящие существа. Вокруг них мягко двигались такие же прозрачные очертания всевозможных зверей. Эсэ обвёл их радостным взглядом и засмеялся.
Это случилось в Месяц-Когда-Сердце-Стынет-От-Стужи…
Февраль – март 1999
Лето большой грозы (1914)
Поручик Верещагин, худощавый, молчаливый, мрачный молодой человек с нервным лицом, брёл впереди своей роты, тяжело дыша и смахивая то и дело пот со лба из-под фуражки. Учения с изнурительными маршами по лесистой местности никогда не доставляли ему удовольствия, как и сама военная служба. Июль 1914 года выдался в низовьях Иртыша жаркий. Солнце палило нещадно. Пыль скрипела во рту, садилась на залитые потом усталые лица и темнила их, превращая складки кожи в чёрные полосы. Солдаты шагали молча, ставя ноги невпопад, давно забыв о строевом шаге. Младшие офицеры шли перед своими ротами не в ряду, а чуть правее. Кители потемнели от пыли и пота на спинах и на плечах. Старшие командиры сидели в сёдлах на измождённых лошадях, опустив поводья и ссутулившись.