– Как ее зовут? – поинтересовался Горман, подходя поближе.
– Ребекка. Ребекка Джордан, – ответила Рипли: Ей не хотелось, чтобы девочке сейчас докучали, но уж слишком многое могло зависеть от сведений, прячущихся в ее нечесаной головке.
– Так, Ребекка, постарайся сосредоточиться, – неловко начал лейтенант. Он явно не знал, как надо разговаривать с детьми. А с другой стороны, кто знает наверняка, как следует говорить с ребенком, пережившим такой кошмар?
– Расскажи нам с самого начала… Где твои родители?
При этих словах девочка вздрогнула, и взгляд ее заметался в поисках выхода.
Возле двери стоял и кривил губы одетый в клетчатую рубашку Берт.
– Ребекка, ты должна постараться! Ребекка, вспомни! – не унимался лейтенант.
– Горман, дайте ребенку передохнуть! – не выдержала Рипли.
Горман выпрямился и сказал в сторону:
– Похоже, у нее что-то не в порядке с головой. Может, у нее просто отшибло память?
– По-моему, у нее все нормально, – с трудом сдержав готовые сорваться с языка ругательства, возразила Рипли.
Ее «поддержала» Вера:
– Никаких травм я не нашла. Пойдем. Зря только время тратим…
Горман кивнул и направился к выходу.
Берт сплел руки на груди. Рипли бросила на него уничтожающий взгляд. Тот скривился, но все же вышел.
Теперь Рипли и Ребекка снова остались вдвоем. Поглядывая на девочку, словно застывшую на своем месте, Рипли взяла чашку и медленно приблизилась к Ребекке:
– Выпей-ка вот это. – Почему-то она была уверена, что девочка почувствует ее особое отношение. – Это горячий шоколад.
Девочка исподлобья посмотрела на Рипли. «Чего хочет от меня эта женщина? – мучительно соображала она. – Чего они все от меня хотят?»
Из чашки вкусно пахло. Истосковавшаяся по горячей пище Ребекка почувствовала, что живот сводит от желания выпить этот предлагаемый напиток; рот заполнила слюна.
Рипли поднесла чашку прямо к ее губам.
Когда-то, непередаваемо давно, ее так кормила мама. Она сажала ее на колени и поила вот так, сама, а ей оставалось только приоткрывать рот и сглатывать. Обычно ей давали так горячее молоко. Ребекка не слишком любила его, но пила, потому что так уютно было сидеть в маминых объятиях и знать, что ей всегда помогут сильные мамины руки.
Но где они теперь?
Воспоминание вызвало у Ребекки боль. Она мало плакала, когда все началось: необходимость спасаться, прятаться, бежать не давала на это времени. А теперь она была готова заплакать, но от слез ее отвлек запах шоколада… Как и всякий ребенок, она не могла еще удерживать в себе несколько разных чувств сразу.
«Какой приятный запах», – подумала она.