Сосредоточенная на запоминании новой дороги Рипли не сразу поняла, что хочет спросить «девочка», но потом снова чуть не рассмеялась.
– Правда! И такой, как Сэд, и такой как Шеди.
– Нет, как Шеди не хочу – ее не любит ни один мужчина! – доверительно сообщила ей Скейлси. – Так Сэд говорила Кроу-бару. А у тебя есть мужчина, мама?
– Был, – неопределенно пожала плечами Рипли.
– А где он?
– Его больше нет.
– Он стал облаком и улетел?
– Да, – Рипли не хотелось вдаваться в подробности.
– Так ты поэтому такая грустная? Сэд, Сэд, я знаю, почему мама так грустит! – припустила по стене Скейлси. – Она мне сама рассказала!
Рипли вздохнула.
Ребенок, что тут скажешь…
Тонкая и мягкая шерсть травы переползала на выкрашенные в зеленый цвет асимметричные арки и местами – на округлую стену. Сложно было сказать, внутри ли помещения находился этот сад, или вне ее: никто не счел нужным дать Рипли архитектурные пояснения, а сама она определить это затруднялась. Здесь не было потолка как такового, но пластиковые петли арок торчали на каждом шагу, почти не оставляя места для открытого неба.
Стайка желтых, оранжевых и красных «детей» промчалась мимо Рипли, втягивая в себя на бегу застывшую на миг с непривычки Скейлси – и унеслась.
Рипли продолжала оглядываться. Среди «шерсти» местами торчали мясистые и гладкие «луковые перья»; сорвав одно из них, Рипли убедилась, что пахнут они действительно луком.
В саду было шумно. Основная часть звуков как хвост кометы тянулась за желто-красным табунчиком детей.
Пройдя немного дальше, Рипли увидела, что за поворотом стоит человек.
«Неужели?!»
Она рванулась в ту сторону с неожиданной для себя скоростью, завернула за пластиковую гнутую колонну и встала как вкопанная.
Только издали увиденное ею существо можно было принять за себе подобное. Сложно было говорить о красоте или уродстве столь непохожего создания: его вид вызвал у Рипли от неожиданности легкий шок.
Лишенную шеи голову венчали посаженные на самой макушке выпуклые стеклянные глаза с добрым десятком зрачков, ниже, прикрытая прозрачной тканью, темнела узкая, лишенная губ щель. Руки – короткие, но невероятно длиннопалые – торчали до локтя вверх из самого пояса и обвисали предплечьями, почти равными ладоням по длине. Из вывернутых вверх «подмышек» поднимались кожистые наросты, похожие на надкрылья насекомых или на чашелистики какого-нибудь цветка, частично прикрывавшие ротовую (или не ротовую) щель. Второй рот, на этот раз мало отличавшийся от нормального человеческого, темнел на голом розовом животе и приоткрывался при дыхании, раздувая, как щеки, окружающие его бока с просвечивающими ребрами.