Виктория качнула головой:
– Это не увеселительная поездка. Хлоя для меня сейчас важнее всего, И после того как мы найдем ее… – Она не стала прислушиваться к едкому голосу, который прошептал, что они могут ее вообще никогда не найти. – Когда мы ее найдем, я думаю, что уже не буду возвращаться в Лондон.
– Ах да, у тебя же много важных дел в деревне, я забыл, – тихо сказал Джастин и вернулся к созерцанию города за окном.
Она подавила вздох – опять между ними выросла стена. Она тоже разглядывала улицу. Фонари и огни в домах весело сверкали. Если бы она приехала сюда ради забавы, она многое попыталась бы наверстать и сделать. И Джастин очень любит город. При других обстоятельствах, она не сомневалась, он оказался бы непревзойденным гидом по местным развлечениям.
Но она давно уже научилась не жить мечтами, ибо подобные мысли неизбежно вели к разочарованию.
Карета замедлила ход. Виктория выглянула в окно – там блистал и переливался огнями оперный театр.
– Боже мой, как красиво! – выдохнула она, застигнутая врасплох.
Джастин придвинулся ближе и наклонился, чтобы посмотреть из-за ее спины.
– Да. И из моей ложи великолепно видно сцену, так что ты по меньшей мере сможешь насладиться представлением.
Она покосилась на него. Уголки его рта опустились вниз, на лице отпечаталось гораздо более серьезное выражение, чем обычно.
– Уверена, что мне понравится, – тихо сказала Виктория. – Даже если это только часть нашего собственного спектакля.
Он отодвинулся от нее – дверца кареты распахнулась.
– Тогда начнем спектакль.
Джастин положил ладонь Виктории на сгиб своего локтя. Начался антракт, и они вышли из его ложи в многолюдный холл. Он ощутил, как ее пальцы сжимают его бицепс с нервной дрожью, и накрыл ладонью ее руку, чтобы немного приободрить.
Его поразило ее самообладание. Она флиртовала, шутила и воплощала собой очарование. Несмотря на опасения по поводу того, что кто-то ее узнает, она смотрела в глаза тем, кого встречала, и вела себя так, будто чувствует себя здесь не хуже, чем любая женщина, которую любовник вывел в свет.
И как он и предсказывал, никто не выказал подозрений, что Виктория – не та, кем притворяется. Все видели то, что должны были видеть. Джастин готов был биться об заклад, что, если привести ее сюда через месяц в приличном платье и представить как леди Бэйбери, никто из тех, с кем он познакомил ее сегодня, и глазом бы не моргнул.
Восприятие имеет так мало общего с действительностью.
Джастин предполагал, что, когда в ложе погаснет свет, его будут одолевать эротические фантазии. И одолевали, потому что невозможно оставаться равнодушным, когда Виктория так близко, и тем не менее впервые желание смотреть на нее было сильнее потребности прикоснуться. Она сидела, подавшись вперед, и ловила каждую ноту, каждый жест актеров. Его мысли вернулись к тому признанию, которое она сделала в карете, – что ей недостает опыта светской жизни.