– Папа! – выдохнула Виктория. – Прекрати сейчас же!
Но кажется, ни отец, ни Джастин не отдавали себе отчета в том, что она тоже находится в комнате. Джастин сгреб ее отца за воротник и рывком оттащил его от дымящихся бумаг. Кочерга, которую тот все еще сжимал в руке, перелетев через всю комнату, расколотила зеркало. Осколки брызнули на мебель и на пол.
– Вон отсюда! – взревел Джастин.
Виктория прижала ладонь к губам. Все, что ей оставалось, – только смотреть. Никогда прежде она не видела Джастина в таком состоянии – озверевшим, совершенно потерявшим контроль над собой, полностью отдавшимся на волю чувств. Он, кажется, перешел какую-то грань.
И причиной тому – она. Она и ее отец.
Он потащил его к двери и вышвырнул в коридор.
– Все кончено, старик!
Ее отец никогда не отличался благоразумием, но даже он понял, что Джастин сейчас не владеет собой и если он перегнет палку, то вряд ли отделается несколькими тумаками. Спотыкаясь, он бросился наутек.
Виктория ожидала, что Джастин за ним погонится, но он захлопнул дверь и повернулся. К ней. На его обычно спокойном лице бушевали такие чувства, что Виктории захотелось самой сбежать. Но она не могла. Она виновата перед ним, и пришло время платить по счетам.
Очень медленно он двинулся к ней. Шаг за шагом, будто он с трудом контролировал движения.
– Говори, Виктория. Скажи мне правду. – Его голос дрожал.
Ни криков, ни гнева, который он изливал на ее отца.
Она бы, наверное, предпочла этому чистую ярость, Она несколько раз прерывисто вдохнула, чтобы удержать горячие слезы, вскипавшие в глазах.
– Джастин… – шепотом произнесла она.
– Ты родила сына или дочь? У меня есть ребенок, которого я не знаю? – прорычал он, схватив ее за руки и подтащив к себе. Но в его жесте не было жестокости – только отчаяние.
Слезы покатились по ее щекам, и она возненавидела себя. Последнее, что она хотела ему внушить, – это что она манипулирует им с помощью эмоций.
– Н-нет, Джастин, – проговорила она, задыхаясь от боли. – У тебя нет ребенка.
Он отпустил ее и отшатнулся, запустил пальцы в волосы.
– Твой отец говорил, что ты должна снова забеременеть, Виктория. Говорил о другом ребенке. Значит, тот, первый, был не мой?
Она вздрогнула.
– Я же говорила тебе, что у меня не было любовников, кроме тебя.
Он наклонил голову набок и рассмеялся – неприятно, хрипло, резко. Он не собирался ее прощать.
– Ты много чего говорила, Виктория. И очень много лгала.
– Я не лгу! – выкрикнула она сквозь рыдания, не совладав с собой.
Эту тайну она хранила три долгих года. Но Джастин имел право знать правду. Это единственное, что она должна дать ему сейчас, даже если у нее сердце разрывалось при воспоминании о самом страшном кошмаре, который ей пришлось пройти в жизни.