А в понедельник, прихватив раздутую папку, торжественно поперся к Колычеву. Вася при виде меня вытаращил глаза и уставился на трубку телефона, которую держал в руке.
– Ты что – мысли на расстоянии читаешь? Я только сейчас тебе звонить хотел. Тебя товарищ комиссар госбезопасности второго ранга вызывает.
Ага! Соскучился Иван Петрович! А может, просто испугался. Лисов ведь целую неделю себя никак не проявлял. Вот он и насторожился, очередного фортеля ожидаючи. Стукнув пару раз в массивную дубовую дверь и не дожидаясь ответа, вошел в кабинет.
– Здравия желаю, товарищ полковник! Ой! Извините, товарищ генерал-полковник!
Это я так фрондерствовал с обращением, стараясь наедине называть командира армейским, а не гэбэшным званием. Хотя он и не возражал особо, тем более что с нового года все эти ранги будут упраздняться и приводиться в соответствие обычным воинским званиям. Колычев, который стоял возле огромной, во всю стену карты мира, обернулся и, увидев меня, заулыбался:
– О, Илья, что-то я давно о тебе не слышал. Признавайся, чего затихарился? Опять что-нибудь беззаконное готовишь?
Я на эти слова даже слегка обиделся. Пашешь тут, как конь, а тебя в каверзах подозревают… Поэтому улыбаться в ответ не стал, а положив папку на стол, хмуро сказал:
– Никак нет! Работал по вашему заданию. Вот, можете ознакомиться с результатами.
Командир, подойдя ближе, развязал тесемочки и, начав читать, только удивленно хмыкнул. Пробежав несколько страниц, глянул на меня, сказав:
– Молодец, товарищ подполковник! Очень хорошо! Но я с этим позже ознакомлюсь, а сейчас вызвал тебя по другому поводу. Ты помнишь, в сорок втором, в Крыму, немецкого танкиста пытался завербовать? Я тогда еще сказал, что более худшей попытки и представить себе трудно…
Ха! Еще бы не помнить. Я этого наивного «африканца» в расход не пустил чисто из жалости. Уж очень он не от мира сего был, несмотря на Железный крест на пузе. Немчик, в Африке, воюя с англичанами, вовсю из себя рыцаря изображал и, приехав в отпуск к брату на Восточный фронт, полностью охренел от увиденного. Да и по-русски этот потомок Гогенштауфенов болтал достаточно свободно. Вот мы с ним сначала пообщались, а потом у меня рука не поднялась его резать. Я сделал вид, что его вербанул, он сделал вид, что согласился с вербовкой, и мы разбежались. Поэтому, пожав плечами, ответил:
– Конечно, помню. А что, неужели эта царская морда на связь вышла?
– Гельмут фон Браун, или, как ты выразился, «царская морда», на связь вышел почти два месяца назад – еще в середине октября.