– Так Литвинов – это же бывший министр иностранных дел! Выходит, островитяне про Союз знали все, причем информация шла с самого верха?!
– Вот именно… А ты говоришь – враги народа, репрессии, уничтожение генералитета, Сталин – людоед… Эх!
Колычев только рукой махнул, а я ощетинился:
– Вот и надо было не по доносам работать, а нормально, как все контрразведки работают, и не простых людей к стенке ставить да на лесоповалы гнать, а настоящих шпионов ловить! А то пересажали туеву хучу народа, и теперь выясняется, что не тех!
– Фу-у-у-х! – Командир устало выдохнул. – Илья, ты не знаешь – не говори. Под репрессии попадали и невинные люди, но дела их или уже пересмотрены, или пересматриваются. А шпионов, причем самых разных мастей, действительно была отловлена, как ты говоришь – туева хуча… Но, как выясняется – не всех вычислили… И эта недоработка теперь будет стоить нам сотни тысяч жизней людей на фронте…
Иван Петрович замолчал, устало потерев щеку, а я только сейчас увидел, как он осунулся. Да уж… На фронте Колычев даже в самые тяжелые моменты бодрячком бегал, а сейчас что-то вымотался. С другой стороны, он ведь является не только начальником УСИ. Ко всему прочему, генерал-полковник – первый зам Берии, да еще и в Политбюро ЦК входит. Нагрузили человека, как лошадь, вот и стал сдавать…
C командиром просидели почти до обеда, а потом он, когда уже хотел меня отпустить, вдруг хлопнул рукой по лбу и, протянув какой-то конверт, сказал:
– Ты меня совсем заморочил. Вот ведь чуть не забыл – держи и займись этим делом!
– Что это?
Колычев ехидно ухмыльнулся и ответил:
– Ты ведь с покупкой квартиры так и не угомонишься, знаю я тебя. А нам криминал не нужен, поэтому, рассмотрев этот вопрос, решено предоставить Алексею Пучкову его прежнюю квартиру, благо сейчас там никто не живет, и восстановить Ирину Михайловну Пучкову в институте. Ее ведь со второго курса отчислили? Вот на второй и восстановят. У тебя до отъезда неделя, как раз за это время и перевезешь девчонок в Москву. Поможешь обустроиться, покажешь где что, да и вообще… Машину возьми нашу – полуторку с будкой. Там и вещи и людей можно перевозить. Начгар в курсе, я ему уже дал распоряжение. На заводе, где Ирина работает, тоже извещены, так что с завтрашнего дня она уволена.
От этого известия я чуть со стула не свалился, а потом, влюбленно глядя на собеседника, прижал руки к груди и искренне произнес:
– Спасибо, Иван Петрович! Век не забуду!
– Не забуду, не забуду, – пробурчал командир, скрывая улыбку, а потом, наставив на меня палец, добавил: – Но перед отъездом свой долг в бухгалтерию чтобы внес. Тысяча восемьсот пятьдесят марок – по курсу это семьсот восемьдесят четыре рубля. Или ты думаешь, что я все забыл?