Удивившись такому неожиданному повороту, я настороженно ответил:
– Пленного допрашивал, а чего это ты интересуешься?
– Это который пропагандист? Тогда понятно. – Командир успокоенно откинулся на спинку кресла и, с удовольствием закурив, выдал: – Едрить твою мать, Лисов! Ведь сколько лет тебя знаю – железный мужик. И мозги на месте, и с людьми отлично ладишь. Про то, какой ты боец, я вообще молчу! Да и просто другом твоим считаться всегда за честь держал. Но почему как только тебе что-то напоминает о твоем прошлом, – тут Серега споткнулся и задумчиво исправился, – или будущем, так ты сразу с катушек съезжаешь? Вот ответь, кого этот мудила из РОА тебе напомнил? Хотя подожди, я сам угадаю – или Ковалева, или Ельцина, или этого, как его, ну богатея, который абреков поддерживал… Березинского?
– Память у тебя, Серега, девичья до безобразия! Не Березинского, а Березовского! Березовского, маму его так!
Гусев, увидев, что я наконец оттаял и начал улыбаться, тоже расплылся в улыбке и подытожил:
– Какая разница, как его фамилия! Да и всех остальных тоже… Пойми, Илья, не будет их в нашем будущем. Не будет и все. И само будущее совсем другим станет. Вот каким мы его сейчас сделаем, таким оно и получится! И только от нас зависеть будет, чтобы оно не стало подобным твоему! От меня, от тебя, от Лешки с Маратом, от Ивана Петровича. От ребят, что сейчас в окопах к наступлению готовятся или на заводах вкалывают. Так что хватит тебе параллели с вашими временами искать и дергаться каждый раз по этому поводу.
Подобный разговор у нас происходил не в первый раз, поэтому, махнув рукой, с досадой ответил:
– Да понимаю я все! Просто иногда такие типажи попадаются, хоть стой, хоть падай…
Про типажи Серега выразился в духе киношного Чапаева, в смысле – наплевать и забыть, и заинтересованно спросил:
– А чего ты там возле крыльца с Ничипоренко шептался? Или опять где-то детишек нашел и нашей няньке подкинуть хочешь?
– Нет, про баню договаривался…
– Да ну! Неужели уболтал Гриню? Она ведь только послезавтра должна быть!?
– Уболтал. Он ведь ко мне и так нормально относится, а тут я ему позавчера слова «Розамунды» на русском дал, поэтому Григорий весь в восторге пребывает и вообще – благодарен до невозможности.
Гусев, выслушав, чем я купил старшину, начал хихикать:
– То-то я думаю – чего это он аккордеон странными мелодиями терзает! Ты бы ему еще ноты помимо слов подсказал, цены бы вам не было!
– Где я, где ноты… И вообще, не ругайте музыканта – он играет как умеет!
– Да как он умеет, лучше бы вообще не играл!