Поморщившись, Перис обещала себе ничего не говорить о Мэри.
– Я знаю, ты думаешь, что я пытаюсь завлечь тебя в любовную интрижку.
Румянец на лице Перис вряд ли был вызван горячей водой в ванне.
– Не нужно ничего говорить, – дружелюбно продолжал Тобиас. – Я понимаю, как ты могла сделать такую ошибку. Тебе Мэри рассказывала о моем классном приобретении?
– Да. Ты мог и не делать этого.
– Я никогда не делаю то, чего не хочу. Я отношусь к тем людям, которым нравится общаться и с молодыми, и с очень старыми. Мы многому можем у них научиться.
Пора прекращать этот разговор.
– Научиться, например, как лучше организовать празднование Хэллоуина? Интересно.
– Например, быть достаточно старым, чтобы чувствовать себя выше нескромностей. Или достаточно молодым, чтобы верить, что все тебя любят.
Перис подняла голову, чтобы увидеть его лицо.
– Когда это ты стал философом?
Глаза стального цвета прикрылись длинными заостренными ресницами.
– Если и стал им, то лишь тогда, когда захотел, чтобы у меня было что-нибудь, что для меня очень важно.
– Как человек, подобный тебе, решает, что важно, а что – нет?
Тобиас мрачно посмотрел на Перис.
– Обычно это происходит, когда тебе пребольно достанется по голове. Некоторые учатся довольно быстро. Другим приходится понимать, что если не применить силу, то ничего не получишь.
Смутное движение в душе Перис было вызвано отчасти болью, отчасти потребностью в удовольствии.
– Тебе часто доставалось?
Он задумчиво прищурился, глядя на дождь.
– М-м… Дважды. Я расскажу тебе про один случай; другой подождет. До лучших, наверное, времен.
Без предупреждения Тобиас повернулся к Перис и посадил ее на край ванны, а сам встал перед ней на колени и взял ее запястье.
Вода больше не защищала тело Перис, и ей очень хотелось прикрыться чем-нибудь.
– Мне досталось от тебя, Перис.
В следующую минуту Перис слушала лишь шелест дождевых капель, да свое и его дыхание.
– Это тебя пугает? Или я пугаю тебя? Вызываю отвращение?
– Нет! – В ночи было мало воздуха. – Нет.
Он закрыл глаза, и его обычно невыразительное лицо перекосилось, как от боли.
– Я не такой крутой, как ты думаешь, – сказал он тихо. – Если меня поранить, пойдет кровь, как у любого человека.
– Я не стану этого делать, – похоже, она больше не знала, что сказать.
– Знаешь, я тебе верю, – он открыл глаза и нечто в самой глубине его души задело ее. – Я уверен, что ты – самая нежная из женщин. Но, сколь бы ни была ты нежна, до последней капли крови ты будешь сражаться за человека, которого любишь.
– Буду, – прошептала она.
– И еще я думаю, что ты слишком ранима, Перис. Тебе необходимо быть любимой. Любимой человеком достаточно сильным для того, чтобы быть с тобой рядом, когда ты окажешься готовой сказать ему, что он тебе нужен; человеком достаточно сильным, чтобы ты никогда не почувствовала себя запертой.