— А если провалим задачу, падем под английским мечом?
— Коль им улыбнется удача, они пожалеют о том! Пускай наступают на грабли и вечно блуждают впотьмах — их воздух навеки отравлен, ведь мы превратились в нерях. Мы долго идем из Китая, и нас донимала жара. Мы так беспощадно воняем, что им задохнуться пора!!!
…Все прежние битвы ничтожны пред этой у Гастингс-села. Ее описать невозможно — настолько ужасной была. Все слилось в убийственном вихре, дорог и веков поворот, но слава о ней не утихнет, и память о ней не умрет. Но в песнях никто не услышит, как трупы за Черной Рекой клевали летучие мыши — стервятник не самый простой. Ее описать не сумеют, хоть будут пытаться не раз. Все прежние битвы бледнеют… А впрочем, продожим рассказ.
Виновный в чудовищном сливе толпе азиатских племен, король из Нормандии Стивен на склоне холма погребен. Был Рыцарь Столешного Круга прекрасной Матильды кузен. Погиб — небольшая заслуга, зато не отправился в плен, и даже не бросился в бегство — он жить не хотел в нищете. «Отдам за коня королевство» — слова на могильной плите. Чуть ниже приписка Пусяня:
«Покойся, мой царственный брат. Магистры Подвязки и Бани посмертно тебя наградят».
Других не оставив известий, иных не достигнув высот, живет он в легендах и песнях, и в сказках народных живет. А рядом, под каменным скатом, залитый в бальзам-канифоль, покоится Генрих Девятый, последний английский король.
Недолго стояли на месте, где трупы лежат до сих пор. Бохайцы вступают в Винчестер, идут в христианский собор. Там ждут англиканские братья, лежит золотая печать. И все представители знати — Пусяня решили признать. Пусть их уцелело немного, но каждый отчаян и крут. Решили довериться Богу, и Божий устроили Суд. Решение приняли скоро, немало потратили сил, победу в войне приговором Приватный Совет объявил. Пусянь приближается к трону (большой золотой унитаз) и ждет от британцев корону, в которой индийский алмаз. Законный властитель последний, сидевший на стульчике том — король Эдуард Исповедник — давно повстречался с Христом.
Не знавший подобного риска, зеленый — как твой купорос, совсем престарелый епископ озвучил опасный вопрос:
— Ты веришь в Христа, император?
— Я что, мусульманская дрянь?! Я даже крестился когда-то, — пытается вспомнить Пусянь. — Был старец по имени Нестор, смешной и забавный дедусь. Болтал об угрозах инцеста… Да, Кришной и Буддой клянусь! Он тоже любил синкретизмы. Два Рима под властью моей — отменим расколы и схизмы! — и выпил из банки елей. Его приближенные славят, и все англичане кричат: