Чтобы не разрушить хрупкую атмосферу редкого семейного единения, Евдокия постаралась как можно тише выбраться из-за стола и на цыпочках метнулась в прихожую. Обратно она прибежала, топая как слониха. Картинно появившись в дверях, перевела дух и выпалила:
– Тимур!
– Вот те раз! – ошарашенно повторила Ида свое любимое восклицание.
В ее увлажнившихся от удовольствия глазах сверкнул тот огонь, который всегда появляется у бодрой легавой перед тем, как она стрелой полетит по кровавому следу.
– Что будем делать? – заговорщицки воскликнула мать, как будто все услышанное за столом уже объединило их в одну надежную команду.
Соня поникла головой, а энергичная Лыжница сразу восприняла ее позу как мольбу о заступничестве.
– Я его в шею! Он на лестнице стоит, я сказала, чтобы подождал, так я его…
Ида торопливо схватила дочь за плечи и затрясла ее изо всех сил.
– Тебе нужно что-то решать! Чего ты ждешь? Скорее!
Соня встала из-за стола и произвела пальцами сухой щелчок. Не медля ни секунды, из глубины коридора примчался Перро. Огромная собака в покрытом шипами ошейнике уселась в дверном проходе и вопросительно уставилась на хозяйку.
От тяжелого предчувствия у Иды похолодело внутри, и она с ужасом посмотрела на разинутую пасть собаки.
– Ты не можешь, это бесчеловечно, – тихо прошептала она. – Что бы там ни случилось, он такого не заслужил, одумайся!
– Кто и чего не заслужил? Не понимаю, о чем ты?
– Собираешься натравить на него собаку?
– Ты, мама, совсем тут с ума сошла, я собираюсь уйти через черную лестницу. Если хотите, можете сами с ним общаться, обо мне ничего не говорите. Сегодня у меня выставка в Манеже, а вечером уеду в Павловск. Оттуда позвоню. Вот, собственно, и все. Ты что-то говорила про деньги?
Стараясь двигаться как можно тише, Евдокия выскочила из кухни и на цыпочках прокралась в прихожую. Через минуту она вернулась с кредитной карточкой. Загремели засовы, и в спешке Едокия опрокинула стоявшие между дверей мусорные ведра. Стали прощаться.
– Сонечка, солнышко, девочка моя, – переходя от волнения и суеты на тон торжественной декламации, начала Ида.
Она протянула к дочери руки.
– Как же все это решится?
– Все, Ида, я пошла. Решится.
– Деточка, ни о чем не думай, мы с ним разберемся, – бодро пообещала Лыжница.
– Все, все. Пошла.
– Постой!
– Стою.
– Подожди, не уходи, – упавшим голосом попросила Ида. – Я сейчас.
Она отсутствовала несколько минут, а когда вернулась, бросилась Соне на шею.
– Вот, возьми, теперь он твой.
Ида вложила дочери в ладонь что-то мягкое. Соня взглянула на подарок и непонимающе подняла брови.