Я уже хотела предложить должность обладателя рубашки одного из сильнейших кому-нибудь другому, когда Валериль, наконец, опомнился.
— Что вы здесь обе делаете?!
Нет, ну это уже слишком. Он что, совсем ополоумел? Хотя, уже, по-моему, дальше не куда.
Что я делаю? Лично я пришла давать трёпку. А Мэириль…
— Валериль, — произнесла Мэириль, робко поглядывая на эльфа и косясь на меня, — я… хотела поговорить с тобой.
Валериль долго смотрел на неё, пока эльфийка не опустила глаза, а затем тяжело вздохнул и, одним шагом преодолевая расстояние, разделявшее его и эльфийку, придвинувшуюся ко мне, взял её выше локтя и вытащил на улицу.
Я же вновь заняла позицию у окна.
— Ну? — коротко бросил Валериль. — О чём же ты хотела со мной поговорить?
— А… — протянула эльфийка, явно чего-то смущаясь. — Ты не мог бы поставить блок от подслушивания?
— Не мог бы.
— Но нас подслушивают! — явно намекая на мою персону, воскликнула Мэириль.
— И пусть им будет за это совестно, — с какой-то долей сарказма произнёс Рил.
— Ты меня компрометируешь!
— Мэириль, — протянул Валериль в таком тоне, будто ему уже давно надоели с этой темой. Тоже мне, ловелас нашёлся! — Ты сама себя компрометируешь, приходя ко мне.
В ответ — молчание. Неужели эльфийка растеряла всю свою прыть?
— Хорошо, — видимо, ей тяжело далось это решение, точнее, слово, — я пришла лишь для того, что бы задать тебе один единственный вопрос.
Я вздрогнула. Вопрос. Один единственный вопрос. Как много значат для меня эти слова. В голову закрались тяжёлые воспоминания. Вопрос погубил часть моей жизни.
— Мне надоело! — крикнула я прямо в лицо молодой женщине, моей матери. У неё были такие же чёрные, как и у меня, волосы и глаза яркого изумрудного цвета. — Я больше не буду сидеть взаперти. Почему я обречена на это?!
— Велина, солнышко…
— Не называй меня солнышком!
— Прости, — женщина опустила глаза. — Пойми, у тебя есть… особенность, которая состоит в том, что медальон, весящий у тебя на шее…
— А я не хочу слушать об особенностях! Я человек и точка, — пропуская сквозь уши все слова матери, заявила я. — Из-за загадочных особенностей моего проживания на этом свете я не видела света вот уже тринадцать лет. И я хочу исправить это упущение.
— Что ж, — как-то мрачно проговорила она, — Ты в праве распоряжаться сама своей судьбой.
Я довольно хмыкнула и прошла к дверям.
— А…
Я обернулась.
— Ты хотела что-то спросить? — посмотрела я на мать.
— Последний. Один единственный вопрос. За что ты меня ненавидишь?
Я люблю тебя. Просто ты ничего не смогла сделать с моей жизнью и с жаждой свободы. И я вернусь. Обещаю.