Упал Генри тяжело. Нож выпал из руки. Кувырнувшись через плечо, он ударился задом и отлетел в кустарник. Ноги скрючились наподобие буквы «X». Вопль. Глухой стук. Затем воцарилась тишина.
Бен сел в оцепенении, бросив взгляд на кустарники, в которых исчез его мучитель. Долго сидеть ему не дали сыпавшиеся сверху камни и гравий. Посмотрев вверх, он увидел спускавшихся Белча и Виктора. Они двигались с большей осторожностью, нежели их приятель, но полминуты им вполне могло хватить.
Бен застонал: когда же кончится этот кошмар!.. Скользнув по Белчу с Виктором взглядом, он тяжело поднялся на ноги, перелез через дерево и, задыхаясь, стал продираться сквозь толщу кустарников к берегу. В боку кололо. Язык прилип к гортани. Кустарник был ростом с Бена. Удушающий аромат бил в нос. Где-то совсем рядом журчала вода, обтекая камни.
Ноги Бена заскользили, руки едва успевали отбрасывать ветки, норовившие попасть в глаза. Колючки и шипы вырывали серо-голубую шерсть из остатков свитера, оставляли царапины на руках и щеках.
Скольжение прекратилось, как только ноги Бена коснулись воды. Это был один из маленьких ручейков, сбегавших в Кендаскейг меж высоких деревьев, стоявших по правую сторону от Бена; было темно как в пещере. Слева посреди ручья лежал Генри Бауэрс — на спине; его глаза были полуприкрыты и закатились; из его уха текла кровь, сбегая в сторону Бена тонкими нитями.
«О мой Бог, я убил его! Я убийца! О Боже!»
Забыв о том, что позади остаются Белч и Виктор (а возможно, решив, что они потеряют всякий интерес к Бену, когда заметят, что их бесстрашный лидер мертв), Бен пошлепал вверх по течению к месту, где лежал Бауэрс. Видок у него был тот еще: от свитера остались лохмотья, джинсы в грязи, один кед потерялся в кустарниках. Бен смутно сознавал, что одна нога босая; все тело его болело и казалось сплошной раной. Больше всего досталось левой лодыжке: она распухла и прилипла к оставшемуся кеду. Бен щадил ногу; в итоге его походка была похожа на движение матроса, сошедшего на берег после длительного морского путешествия.
Он склонился над Бауэрсом. Генри непонимающе уставился на него, однако инстинктивно зацепив скрюченной и кровоточащей рукой лодыжку Бена. Рот его дергался, но кроме шипения и свиста не получалось ничего мало-мальски вразумительного. Однако Бен догадался, что тот говорит: «Убью, жирная сволочь».
Генри сделал попытку привстать, используя как опору ногу Бена, но тот моментально среагировал и отскочил. Рука Генри соскользнула в воду. Бен опять потерял равновесие и упал на задницу — в третий раз за последние четыре минуты, еще и прикусив язык. Вода брызнула в разные стороны под тяжестью тела. В глазах Бена блеснула радуга. Ему было наплевать на радугу, на кучу золота, на что угодно: решался вопрос его жизни.