— Ну и ну, — заключил Бен. Мать у Эдди явно со странностями. Парень по-прежнему бессознательно теребил — теперь уже двумя руками — остатки свитера. — А почему ты не откажешься? Сказать, например: «Ах, мама, я прекрасно себя чувствую и хочу остаться посмотреть телевизор».
— М-м-м… — только и промычал Эдди.
— Ты ведь Б-бен Хэнском, так?
— Да. А ты — Билл Денборо.
— Д-да. А это Э-э…
— Эдди Каспбрак, — закончил за Билла Эдди. — Терпеть не могу, когда ты спотыкаешься на моем имени, Билл.
— П-прости.
— Ну что ж, я рад, что встретил вас обоих, — заключил Бен. Это прозвучало слегка натянуто. Повисла неловкая пауза. И все же молчание было скорее дружелюбным.
— За что они тебя? — нарушил его Эдди.
— Они всегда к к-кому-н-нибудь цепляются. Н-ненавижу п-подонков.
Бен помолчал, внутренне восхитившись вырвавшимся у Билла словом — из тех, что его мать называла «ругательствами». Бен никогда не произносил бранных слов вслух, хотя и написал однажды (маленькими буквами) на телеграфном столбе в канун «Дня Всех Святых».
— Бауэрс сидел рядом со мной на экзамене. Хотел списать, а я не дал.
— Ты умрешь молодым, — восхищенно изрек Эдди.
Заика-Билл чуть не подавился смехом. Бен окинул его проницательным взглядом и, решив, что тот смеется отнюдь не над идеей (хотя как он это определил, было загадкой), улыбнулся в ответ.
— Вполне возможно. Как бы то ни было, Бауэрс остался на второй год, и они решили отыграться на мне. И вот итог.
— П-похоже, они к-круто об-бошлись с т-тобой, — сказал Билл.
— Я попал сюда с Канзас-стрит. Скатился с холма, — Бен ухмыльнулся, повернувшись к Эдди. — Думаю, мы еще встретимся в приемном покое. Когда мама увидит, что под этими лохмотьями, она наверняка потащит меня в больницу.
Теперь рассмеялись все трое. Бену это было крайне неудобно: израненное тело болезненно реагировало на сокращение мышц, но психологическая разрядка была просто необходима. От хохота он сполз на землю, гулко шлепнувшись задницей в грязь. Смех сближал ребят. С Беном такое происходило впервые: не скупые смешки исподтишка, а веселье — как равного партнера.
Билл тем временем подтянул брюки, распустил рубаху и, засунув руки в карманы, принялся раскачиваться на носках. Понизив голос и совершенно не заикаясь, он выдал: «Прибью, козел. И пикнуть не успеешь. Мажем — я башкой колю орехи. Ты у меня будешь писать уксусом и какать бетоном. Меня зовут Колотушка Бауэрс, я — босс всех подонков Дерри».
Эдди катался по берегу, подвывая. Бен давился слезами и соплями, уткнув в колени голову.
Бен уселся на корточки рядом с ними: понемногу веселье стихло.