— Господи, Билл, понятно что не было. Если бы ты был сердит на него, то спустил бы со ступенек или что еще. — Ричи продолжал бессмысленно теребить его за плечо. — Пойдем, брось реветь, что ты как маленький.
Понемногу Билл успокоился. Он еще не пришел в себя, но душевная боль отпустила; слезы смыли горький налет постоянного самобичевания, и мальчик почувствовал себя лучше.
— Я с-совсем н-не хотел его с-смерти, — повторил он. — А если т-ты расскажешь, ч-то я п-плакал, я разобью т-тебе н-нос.
— Не скажу, — успокоил его Ричи, — можешь не волноваться. Он все же был твой брат. Если бы такое случилось с моим братом, я бы потерял голову.
— У т-тебя н-нет б-брата.
— Я говорю, если б был.
— Да?
— Да. — Ричи, помедлив, выразительно посмотрел на Билла, пытаясь придать тому уверенность. Билл вытирал глаза «сопливчиком», и Ричи решил, что все позади. — Все же я никак не возьму в толк, зачем Джорджи тебе привиделся. Может, все дело в фото… и оно связано с этим… ну, с клоуном?
— Джу-джорджи н-не м-мог знать. М-может, он д-думал…
Ричи понял смысл и махнул рукой.
— Убийца знает, что о нем думают, Большой Билл. — Слова были произнесены со снисходительностью мастера к подмастерью. — В Библии сказано: даже если мы не увидим в зеркале, то после смерти увидим сквозь него. Это то ли из Первого Послания Салоникийцев, то ли из Второго — Вавилонцев. Я точно не помню. Это значит…
— Я з-знаю, что эт-то з-значит, — негромко прервал его Билл, думая о своем.
— Что ты имеешь в виду?
— А?
— Ладно, давай пойдем в комнату и посмотрим. Может, и разрешим загадку убийцы.
— Я б-боюсь.
— Думаешь, я не боюсь? — спросил Ричи, подумав, что это подтолкнет Билла. Однако внутри что-то шевельнулось, и мальчик понял, как он недалек от истины.
Они прокрались в дом Денборо как пара призраков.
Отец еще работал. Шарон Денборо сидела на кухне, читая газету. В холл просачивался запах жареной рыбы. Ричи успел звякнуть домой, что он не умер, а всего лишь в гостях у Билла.
— Кто там? — встрепенулась на кухне Шарон, когда Ричи положил трубку. Мальчики с тревогой переглянулись. Билл крикнул:
— Это я, мам. И Р-р-р…
— Ричи Тозье, мэм, — докончил тот.
— Привет, Ричи, — бесстрастно отозвалась она. — Останешься ужинать?
— Благодарю, мэм. Мама заберет меня через полчасика.
— Передавай ей привет.
— Хорошо, мэм.
— П-пойдем, — шепнул Билл. — Хватит т-трепаться.
Мальчики поднялись в комнату Билла. С первого взгляда становилось ясно, что это обиталище подростка; именно такой художественный беспорядок и приносит матерям мигрени. На полках беспорядочно громоздились комиксы; книги лежали и на письменном столе, соседствуя с моделями, играми и штабелем «сорокапяток». Среди этого выделялся старенький конторский «ундервуд»: подарок родителей на позапрошлое Рождество. Билл время от времени печатал на нем свои рассказы; этим он занялся со дня смерти брата — хоть какая-то возможность разгрузить воспаленное воображение.