— Понимает, если только его не занесло сюда из каких-то далеких земель. Человек, ты понимаешь, что мы говорим?
Сын паромщика, неспособный перевернуться на спину, слегка приподнял голову и снова зарылся носом в песок.
— Он понимает, дедушка, — громом врезалось в уши. Существо подошло очень близко.
— И что нам теперь с ним делать? — спросил молодой после небольшое паузы.
— Не думаю, что наши первоначальные планы относительно этого несовершенного создания должны в какой-то мере измениться.
— Дедушка, ты снова начинаешь говорить сложно! Скажи проще, жрать нам его или нет?
— Если не мы съедим его, так это сделает крабик. Человек все равно уже не жилец, так что его можно считать падалью.
— Кем? — удивился молодой.
— Падалью. Ну-у, тем, что мы едим.
— Значит, будем его жрать. Ничего не знаю, мне больше нравятся ляжки. Голову оставим на похлебку, или ты съешь?
— Положи его пока под язык, в гнезде разберемся. Может, еще парочку людей найдем, тогда уже можно говорить о полноценной похлебке. Иначе — не будет такой наваристой.
8
— Восемь слуг, шесть верблюдов и двадцать четыре тюка с товаром, — подытожил Амаль, осмотрев поле недавнего сражения. — Еще лепуги и маульпа.
— Ты хочешь все это унести? — спросил Конан, снова надев на лицо маску спокойствия.
— Конечно!
Купец, которого слуги нехотя извлекли из песка, снова почувствовал себя хозяином, разом забыв про все несчастья, обрушившиеся на путников.
— Зачем тебе лепуги, когда у тебя есть маульпа? — недоумевал киммериец, поглядывая на труп огромного краба.
— Ничего ты не понимаешь в торговле, воин!
И тут же поспешно добавил, увидев, как сдвинулись брови Конана:
— По крайней мере, я понимаю в этом лучше. Поэтому — скорее брошу весь свой товар, чем откажусь от лепуг и маульпы. То, что я везу в Пуантен, туда поставляют еще пятеро купцов. А вот лепуги и чудовище — особенно, чудовище! — вне конкуренции. И продам я их за ту цену, за которую захочу продать. Так что лепуги и маульпа отправятся с нами.
Киммериец задумчиво повел пальцем по песку, не пытаясь нарисовать что-то конкретное.
— Откуда ты взял такие странные названия? — неожиданно спросил он, когда Амаль уже хотел отойти.
— Какие названия?
— Лепуга, маульпа. Ты сам дал этим тварям имена?
— Нет, — признался купец, мгновение поколебавшись. — Я прочитал эти названия в древнем пергаменте, который писал еще отец отца моего отца. Он был великим человеком. Никогда не шел проторенными тропами. Всегда искал свои пути. Именно он открыл для меня в своих записках дорогу через Пустыню Смерти. Он и дал названия местным тварям. Не знаю, что они означают. Видимо, прадед знал много языков.