Зверь медлил, то отступая на шаг к воде, то пытаясь зайти с боку. Гандерландец наметил точку для удара, но не хотел атаковать первым. Он надеялся, что лесной житель одумается и уйдет. Но на такое медведь способен лишь с набитым брюхом.
Даург попятился, медленно двигаясь вдоль берега. Медведь спокойно провожал его горящими глазами. Затем кровожадно оскалился, неожиданно сорвался с места и прыгнул на жертву. Он был голоден.
Гандерландец взмахнул саблей. Но острое лезвие вместо того, чтобы пропороть горло медведя, лишь срезало клок шерсти и оставило на груди неглубокую рану, еще больше озлобившую зверя. Кривые когти впились в плечи Даурга. Воин упал, подкошенный огромным весом противника. В уши ударил победный рев. Гандерландец, превозмогая боль, несколько раз пнул зверя ногой в брюхо. Но медведь этого словно и не заметил.
Даург устало закрыл глаза. Он лежал, спокойно дожидаясь решающего удара тяжелой лапы.
Внезапно зверь издал жалобный рык и отпустил гандерландца. Даург открыл глаза и замер, недоверчиво глядя на происходящее.
Медведь испуганно отступал.
2
Земля дрожала. Раскаленный воздух опалил легкие. Конан открыл глаза и закачался, едва не потеряв равновесие. Он стоял на вершине узкой колонны, исчезающей в серых облаках где-то далеко внизу. Вокруг поселился сумрак, изредка озаряемый яркими вспышками красных молний.
— Серые Равнины, — пробормотал киммериец.
— Нет, воин, это не Серые Равнины, — сказал кто-то за спиной. — Это Распутье.
Конан резко обернулся. В десяти шагах от него мерцало большое белое пятно. Через мгновение киммериец смог различить в этом ярком облаке, словно сотканном из солнечных лучей, размытые человеческие черты.
— Распутье?
— Да, воин. — На каждом неторопливом слове облако на короткий миг вспыхивало синевой.
— Здесь ты можешь выбрать свой путь!
— Какой путь?
— Путь Жизни или Смерти.
— Но я умер. Разве у меня может быть выбор?
— Нет, воин, это мой выбор.
— Тогда почему ты даешь мне это право? Право выбирать?
— Вспомни легенду! — От облака отделился небольшой шар. Описал вокруг киммерийца круг и, быстро приблизившись, растекся по всему телу.
Перед взором Конан возникло знакомое лицо. «...А избавитель в награду получит от атлантов щедрый дар», — сказал паромщик.
— Щедрый дар? — Король Аквилонии снова оказался в мире молний. — Моя жизнь?
— Твоя жизнь, — вспыхнуло облако.
— А как же другие воины? Вашти? Хапри?
— Избавитель — это ты.
— Но они тоже отдали жизни за спасение атлантов.
Облако вспыхнуло и потускнело. Молнии лишились громовых раскатов. Воцарилась тишина.
— В твоих словах есть смысл, — вскоре услышал киммериец. — Хорошо, они тоже будут жить. Ты готов вернуться?