... Нэркес сладостно стонала, извиваясь под неутомимым Змеем. Давно она не испытывала такого наслаждения. Нааг был любовником, чьи возможности далеко превосходили человеческие, да к тому же на нее сейчас глядел и страдал этот сопляк Таргитай. А скоро предсмертные вопли Конана доведут ее до экстаза! Конечно, жаль этого мускулистого варвара — он был бы так хорош в постели. Но невелика потеря — скоро она станет королевой Сакалибы и уж тогда найдет себе тысячи неутомимых варваров-рабов, которые смогут удовлетворить ее ненасытную похоть...
Смертоносный колпак захлопнулся над головой Конана. Он увидел, как Шепелявый глумливо помахал ему рукой. Сверху слышались стоны, чмоканье, сопенье и прочие отвратительные звуки бесстыжей оргии. Затем невидимый хор завел свой заупокойный гимн, и луч солнца вновь упал на стекло. Зайчик заплясал на темени Конана. Такой на вид безобидный, резвящийся...
Конан напряг мышцы, силясь порвать путы. Жилы вздулись у него на лбу, лицо побагровело, и веревки, наконец, лопнули. Конан удовлетворенно хмыкнул: даже длительный пост и сидение в каменном мешке не смогли подорвать его титаническую силу.
Подняв руки вверх, варвар попытался высадить стекло, но это оказалось совсем не просто — оно было надежно укреплено с наружной стороны. Тогда он начал с силой бить кулаком в гладкую поверхность стекла, стараясь разбить его. Но разбил лишь костяшки пальцев. Спасения не было. Похоже, старуха-смерть, на этот раз решила серьезно взяться за киммерийца, так долго ускользавшего от ее крепких объятий.
Внезапно Конан почувствовал давно забытое, но ни с чем не сравнимое ощущение в кончиках пальцев. Луч солнца коснулся его лица, и вдруг синеватые искорки вспыхнули на его ладонях.
— О, Митра!— воскликнул Конан удивленно. Солнечное оружие вернулось к нему — сомнений не было! Луч из врага превратился в друга!
С победным рычанием киммериец поднял руки — и его ладони превратились в живую чашу, в которой завихрился, потрескивая, сине-фиолетовый огненный шар. Разящая молния сорвалась с его рук и устремилась вверх. Сноп солнечного огня коснулся смертоносного стекла — и оно попросту растаяло, не выдержав обжигающего жара Митры.
Схватившись руками за края ямы, Конан подтянулся и в мгновение ока очутился наверху. Его нападение стало для стражников полной неожиданностью. Успев заметить краешком глаза ошеломленного Таргитая, Конан играючи вырвал меч у замахнувшегося на него Шепелявого, на тупом лице которого застыло выражение недоумения и беспредельного ужаса. С приветливой улыбкой киммериец вонзил свой меч в брюхо Шепелявого и извлек обратно, таща за собой кровавые петли кишок.