Воропаев только головой покачал, глядя на четырехугольного матерщинника и взяточника Валентайна. Воистину, чудны дела твои, господи!
Означенный Валентайн не погрешил против истины, когда предупредил Воропаева, что брат едва ли захочет помочь ему выпутаться из беды. Однако Воропаев и сам был не лыком шит, а потому и приготовился выложить такую несусветную сумму за пустячную, в общем-то, информацию. Деньги лишними никогда не бывают, а русскому человеку (даже с польским именем) вечно не хватает для счастья каких-нибудь ста рублей... или пяти тысяч долларов. Именно пяти тысяч и не хватало Казимиру для покупки квартиры недавно женившемуся сыну. Поэтому он готов был на небольшое время наступить на горло принципам и сообщить все, что знал по делу Царегородского и прочих, – вернее, все, что не вошло в протоколы. Беда только, что знал Казимир Поляков не больно-то много. А точнее – вообще ничего.
Да, он подтвердил факт анонимного звонка. То есть неизвестный журналист ничего не выдумал: заложил группу Царегородского—Счастливцева фактически не стрелок Карасев, а некто неведомый. Вопрос, конечно, интересный, откуда к газетчику попала совершенно закрытая информация. Видимо, продал за немалые деньги тот, кто этот звонок принимал и записывал информацию. А может, ребята из следственной бригады прокололись – увы, таких было немало, готовых сделать маленький бизнес на служебной тайне! Но за руку никто схвачен не был, так что вполне возможно, информация попала к неизвестному журналисту другим путем. Короче, задачка со сплошными неизвестными. И неизвестно, что с этими неизвестными делать, чтобы ответ получить.
Тупик, словом.
– Я прекрасно понимаю, – с типичным польским гонором провозгласил Казимир, – что на данный момент ничем вам не помог. И мои услуги... – Он замялся, и Воропаеву почудилось, что «уродзоный шляхтич» сейчас произнесет с шипящим акцентом: «Как это будет по-русски?» – Мои услуги информатора пока не могут быть высоко оплачены. Но я все-таки кое-что для вас сделал, достойное вознаграждения.
Он вынул из нагрудного кармана и положил на стол обычный почтовый конверт, в котором лежало что-то плоское и твердое.
– Это кассета, на которую я, после некоторых усилий, переписал голос анонимного доносителя, – произнес Казимир суровым прокурорским тоном, и с каждым словом речь его становилась все суше, все официальнее. – Фоном для голоса служат характерные шумы: шум включаемых двигателей, прерывистое движение автомобилей, отдаленные голоса, шум льющейся жидкости. Из всей этой какофонии наши эксперты и сделали вывод, что звонок производился непосредственно с АЗС. Но тут они совершили ошибку, допустив, что звонивший принадлежит к числу обслуги станции. В ходе следствия проводились аудиоэксперименты со всеми работниками бензоколонки Счастливцева – той, которая находилась на Красноугольной и откуда, вероятнее всего, и поступил звонок. Идентифицировать голос не удалось. Возможно, звонивший изменил тембр, придал ему ту нарочитую хрипотцу, которая является его основной приметой. Однако не исключено, что анонимщик говорил своим обычным голосом. И это означает, что звонил человек случайный. Очень может быть, один из клиентов Счастливцева, который ненароком сделался свидетелем поставки крупной партии товара, или услышал обрывок какого-то разговора, который навел его на след, или просто сделал выводы, основываясь на неких предположениях, – и попал в десятку.