— Глянь-ка!
Она впустила ее, ввела в залитую солнцем комнату, усадила на тот же давешний старенький диван.
— Ты молодец, что пришла! Я рада тебя видеть.
— Спасибо, — ответила Берта, — я тоже рада.
— Чем мне тебя угостить? У меня есть такое питье — не то чай, не то ромашка. Заварить чашечку?
— Не стоит.
— Если ты будешь церемониться, тогда — до свиданья. Похоже, ты прямо с поезда и не откажешься выпить чашку чего-нибудь горяченького. Ты разве не с поезда?
— Я с Северного вокзала. Как приехала, так и сразу сюда.
— Ты живешь не в Милане? Почему?
— У нас в августе сожгли дом.
— У вас сожгли дом? Твой дом или чей еще?
— Моего мужа.
— А там, где ты сейчас, ты тоже с мужем?
— С мужем.
Сельва принялась заваривать чай и вдруг, не оборачиваясь к Берте, спросила:
— Значит, ты не работаешь с нами, так, что ли?
— Да. Как я могу сказать, что работаю с вами?
— Я так и поняла, — сказала Сельва.
Она отвернулась от жаровни, на которой разжигала собранные среди развалин щепки, и устроилась напротив Берты, боком присев на край стола и опираясь одной ногою о пол.
— Да ты и не могла быть из наших. Он и из нас-то не со многими женщинами знается.
— Не со многими женщинами?
— Это теперь, теперь. Другие ему без надобности.
— А со сколькими он знается?
— С двумя. Одна — я, другая — та, что носит за ним… А ты кем можешь быть?
— У него есть такая, что все носит за ним? Что же она носит?
— Ну, ту-то я знаю, это не ты. А ты кем можешь быть? Нет, ты уж никак не из наших.
Сельва встала, обошла вокруг стола и поглядела, кипит ли вода.
— А я-то думала, что ты с ним, — сказала она.
Старуха говорила с остановками, но так, что Берта все-таки не успевала вставить ни слова.
— У мужчины должен быть кто-то. А если он из наших — тем более. Ему обязательно нужно быть счастливым. Если он несчастливый сам, откуда ему знать, что нужно людям? Ведь за это мы и боремся. Чтобы люди были счастливы.
Она повернулась и оперлась руками о стол с той стороны, где стояла.
— Ты понимаешь, что я говорю?
— Это так просто! — ответила Берта.
— Совсем просто. Человек, который борется за то, чтобы люди были счастливы, должен знать, что им надо для счастья. И у него должна быть женщина. Чтобы он был с ней счастлив.
— А у него нет? — спросила Берта. Сельва снова поглядела, не кипит ли вода.
— Это ты у меня спрашиваешь? Я сама думала, что ты с ним. Никогда не слыхала, чтобы у него был кто-нибудь.
Она снова обошла стол и принесла чайник и две чашки.
— Я как тебя увидела, так сразу и подумала: вот эта, наверно, с ним. Она совсем как он, такую он должен хотеть. А ты вдруг спросила… Ты веришь тому, что я говорю?