— Из сырого мяса?
— Из сырого мяса? Нет, из вареного… И фрукты. И еще сыр. И вино тоже.
— А эта стряпня сейчас?
— Эта стряпня? Это немецкое блюдо. Оно как-то зовется по-ихнему, да я не знаю, как сказать. А… вот здесь еще сосиска.
— Ишь ты!
— Таким, как мы, есть за что бога благодарить. А что бы нам оставалось в такие времена? Голодать, что ли?
— Конечно.
Человек с черепом на берете, не переставая жевать, мотнул подбородком в сторону толпы, указывая на маячившие перед ним лица.
— Вот они что делают? Кроме тех, у кого денег куры не клюют, все голодают.
Парень снова оглянулся.
— А ну-ка! — толкнул его локтем молокосос.
— Что тебе?
— Служишь родине и живешь при этом, как у Христа за пазухой.
— Что ты говоришь? — спросил парень.
— Если хочешь записаться к нам, я дам тебе рекомендацию.
— Спасибо.
Сержант окликнул юнца.
— Эй, ты!
— Иду, — откликнулся молокосос.
Он хитро ухмыльнулся и протянул парню полную ложку стряпни из котелка.
— Попробуй, — произнес он с набитым ртом.
— Чтоб я попробовал? — воскликнул парень. Потом поглядел на своего приятеля и сказал, словно бы обращаясь к нему, а не к молокососу: — Ведь я же не людоед!
Молокосос с черепом на берете разразился смехом, хотя рот у него все еще был набит.
— Ого! Ого! — кричал он.
— Что с тобой, болван? — спросил сержант со своего места.
— Ого! — еще раз крикнул молокосос. — Вот этот сказал, что он не людоед.
Он хохотал, и люди с черепами, стоявшие поодаль, тоже захохотали.
— Что такое? — переспросил сержант.
— Он говорит, что не станет этого есть. Потому что он не людоед.
Сержант встал и подошел к толпе.
— Кто тут не людоед?
Он выкрикнул свой вопрос в толпу, сделал еще шаг вперед, не переставая жевать. Казалось, он был уверен, что толпа подастся назад. Но толпа стояла как вкопанная.
Толпа была немноголюдной.
Между Ларго Аугусто и площадью Пяти Дней было всего несколько сот человек. Прежде они двигались, смотрели на убитых и проходили дальше, а теперь стояли неподвижно перед тротуаром, на котором лежали мертвецы. Не потому ли, что ополченцы обедали, остановились эти люди?
Возле памятника ополченцы обедали, немного отойдя от убитых. Они стали в кружок сбоку от пьедестала, кто-то из них открыл банку сардин, они ели сардины вместе с пайком.
Немного дальше, там, где площадь образует как бы две ниши и где ее пересекает бульвар с трамвайными путями, стояло два танка, и пушки их были направлены на начало проспекта. Люди, стоявшие перед убитыми, не видели их. Когда они подходили к убитым, они видели голого старика, женщину в распахнутом платье, ополченцев, плакат, а все остальное они могли и не видеть. Но теперь люди стояли на месте, глядели на жующих ополченцев и увидели: выше, по обе стороны площади, стоят «тигры», а вокруг них белобрысые парни затеяли какую-то игру.