– А мне жаль, что все так вышло, – сказал парень, когда они остановились возле подъезда Снегиревой. – Получается, что теперь ты и без меня проживешь…
– Валь, я все равно никогда не смогла бы принять твое предложение. Понимаешь? – Она старалась не встречаться с Валентином взглядом, потому что боялась, что он увидит выступившие на ее глазах слезы.
– Я это давно понял, не дурак. – Валентин вытер нос рукавом левой руки. – Послушай… – Он сглотнул слюну, потом прерывисто вздохнул и, глядя себе под ноги, спросил: – Это потому, что я тебе совсем не нравлюсь?
– Нет, – тихо произнесла Снегирева. – Наоборот.
– Как это?
– Потому что ты мне очень нравишься, – сказала она.
– И ты мне тоже нравишься, – поднял голову Валентин. В следующую секунду его губы расплылись в добродушной улыбке. – Очень нравишься…
Галина украдкой вытерла слезы.
– Слушай, а тебе не кажется, что мы… как бы это сказать? Слегка перемудрили, – покачала головой девушка. – Прямо достоевщина какая-то. Нет, ты не подумай, я Достоевского уважаю… Но получается ерунда какая-то. Она не могла принять его дружбу, потому что думала, что не нравится ему и что он идет ради нее на такие жертвы исключительно из благородства души. Он же думал, что она отвергает его, потому что он ей не нравится и его обществу она предпочитает одиночество. А на самом деле они друг другу очень нравились, только не могли в это поверить…
– Ну да, – засмеялся Валентин. – И правда, бред сумасшедшего.
– А пойдем ко мне? – неожиданно предложила Снегирева.
– Так ведь там твоя мама. – Валентин недоверчиво покосился на ее окна.
– Вот и замечательно! – потянула его за рукав Галина. – Познакомишься с будущей тещей!
– Не смешно, – обиженно буркнул Валентин.
– А кто сказал, что это шутка?
* * *
Телефон зазвонил, когда Валентин уже стоял в прихожей, натягивая куртку. Он так понравился Марине Николаевне, что она, положив в пакет два яблока и грушу, настойчиво предлагала:
– Возьми, Валь, тебе сейчас нужны витамины, а то кости неправильно срастутся… Галь, подойди к телефону. – Она посмотрела на дочь.
Пройдя в комнату, та плотно прикрыла за собой дверь. До Марины Николаевны и Валентина доносился лишь ее голос, слов разобрать они не могли, да и не вслушивались особо, занятые беседой.
– А когда тебе гипс снимут? – поинтересовалась женщина, засовывая в его рюкзак пакет с фруктами.
– Недели через полторы…
– А рука под гипсом не болит? – Марина Николаевна участливо заглянула в глаза Валентина.
– Не-а, – замотал головой тот. – Только чешется…
Дверь комнаты распахнулась, Валентин посмотрел на Галю. Та отвела взгляд и предложила: