— Торжествуй… торжествуй… — сквозь зубы проговорил Армилл и стремительно отвернулся.
Алоиз Стейр любил простоту в отношениях с людьми, но простоту особого рода. Он любил вставить крепкое словцо, сделать панибратский жест; сам сесть за руль и, неожиданно припарковавшись, оставив охрану в машине, заглянуть в какой-нибудь не самый изысканный ресторан. Но Стейру было нужно, чтобы его простота поражала народ, чтобы ее свидетели дрожали от волнения, а потом, как о чуде, рассказывали другим о панибратстве Стейра.
Получив от Армилла доклад о том, как Сеславин сорвал с себя ошейник и ушел с допроса, канцлер вдруг велел подать закуску и снова пригласил обоих иномирцев к себе.
На столике стояли бутылка, графин с водой, тарелочка с сахаром и три бокала. Алоиз Стейр сам разлил по бокалам зеленоватый напиток.
— Это абсент на экзотических травах, — сообщил он. — Роскошь. Так я, собственно, о чем? — отставив бокал, Стейр откинул ладонью откинул назад иссиня-черные волосы. — Вы опять сильно смутили моих людей. Что это было, Сеславин? — он в упор посмотрел на иномирца и продолжал, не дожидаясь ответа. — Если бы не я, Армилл разобрал бы вас на мелкие детали.
— Мне пришлось защищать свое человеческое достоинство, — ответил Сеславин.
Ярвенна, не знавшая, что произошло, настороженно перевела взгляд с одного на другого.
— Достоинство! — повел плечом Стейр. — Вы только подумайте! По-вашему, мои ребята не нашли бы способа справиться с этим «достоинством», если бы я им позволил? Да, у вас есть какие-то силы, недоступные обычному земному человеку — видимо, это ваши предки-боги постарались, — но они не беспредельны. Одно дело — зажимы анатомического кресла. А если заковать так, что вы не сможете и пошевелиться… и все-таки вколоть "х-2а"… — медленно договорил он, всматриваясь в лицо Сеславина.
— Я подавлю ее действие, — ответил Сеславин. — С этой дозой я всегда справлюсь, а в передозировке-то вы сами заинтересованы?
— Пусть медики разбираются, — ответил канцлер.
Из этих слов Ярвенна сделала вывод, что Сеславина допрашивали — и он сорвал допрос.
— Вы что, не понимаете, что поступаете против всякой совести? — она подалась вперед. — Вы унижаете нас и даже не задумались об этом ни разу. Почему вы не хотите говорить с нами на равных?
— Свобода, равенство, братство?… — передразнил Алоиз Стейр. — Да вы герои… — и добавил, — мифов. Вы, наверно, в вашей боевой ярости и боли не чувствуете?
— Угу, — подтвердил Сеславин.
— Своей, — Стейр поднял тонкий палец. — А другого? Ведь я мог бы, — ну или не я, а Армилл — извлечь кое-какие методы из багажа наших предков, из светлого прошлого человечества, так сказать. И с помощью обычных древних пыток, о которых Сеславин недавно вспоминал с такой нежностью, выпотрошить одного из вас на глазах другого. Даже не знаю, — он переводил взгляд с Ярвенны на Сеславина, — кто в таком случае ломается быстрее, мужчина или женщина? Или вас научили получать от этого удовольствие? — Стейр рассмеялся.