Сказав пару нехороших слов, я вернулась в подвал.
- Ну что? - надрывался невидимый Герострат.
- Ничего. Я остаюсь здесь жить!
- Совсем сдурела?
- Да. Сдурела, - согласилась я. - С тобой не только сдуреешь, но еще и офигеешь, ошизеешь и охренеешь. Лучше сидеть в подвале, чем с тобой за компанию под пули лезть.
Наверно, это не просто замедленная реакция, а ну очень замедленная реакция, но до меня только сейчас окончательно дошло, что стекло в машине разбилось не само собой.
- Ладно, Аль, не дури, вылезай, - Корнилов сбавил тон.
- Не могу! Вытащи меня.
Андрей свесился в окно по пояс, я встала на цыпочки и только-только дотянулась до его рук.
- Нет, так я и сам свалюсь. Там нет ничего? Ящика, кирпича?
Ничего там нет. Ни ящика, ни кирпича. Одна стекловата. Очень много стекловаты. Противной зеленой стекловаты. Которую мне придется таскать руками, а потом лезть на нее.
Короче, когда я ужом выползла из окошка, зудело уже все тело. Клочья зеленой дряни оказались и под водолазкой, и под брюками и даже в кроссовках, которые я нацепила вместо туфель перед эвакуацией. Одна моя знакомая почему-то до истерики ненавидит пенопласт. Стоит увидеть безобидные белые крошки, и ей делается плохо. А уж если пошуршать одним кусочком о другой, у нее начинаются настоящие судороги. Не знаю, с чего у нее началось это отвращение, но, боюсь, теперь я могу ее понять.
- Где этот, который в дырку лез? - шепотом спросила я, едва сдерживая желание разодрать руки в кровь. Чесалось так, что даже голова перестала болеть.
- А фиг его знает. Я за кирпичи спрятался, сидел-сидел, выглянул - нет никого. Может, это бомж какой-нибудь был? Или пописать кому понадобилось?
Спасибо, родной, напомнил!
Пришлось тоже спрятаться за кирпичи.
Застегнувшись, я вышла из-за штабеля (или как там это называется, когда кирпичи аккуратно сложены?) и чуть не полетела в яму. Нет, пожалуй, это уже двадцать два!
- Да смотри ты под ноги, черт тебя подери! - вызверился Корнилов.
Я послушно посмотрела под ноги, то бишь в яму, и чуть не заорала благим матом.
Яма, вернее, траншея была глубиной метра два, на дне ее торчали какие-то ржавые колья. И вот на эти самые колья, как котлета на вилку, был насажен некий гражданин. Висел он лицом вниз. Одно острие прошло сквозь него где-то в области почки, другое торчало из-под лопатки. Вся спина когда-то белой трикотажной рубашки-поло пропиталась кровью. То ли она уже запеклась, то ли сумерки сгустили краски, но мне показалось, что такой черной крови у человека быть просто не может. Может, это и не человек вовсе?