Конан осторожно взял красавицу за талию и поставил на ноги.
— У меня нет рабов. Я сам свободный человек и предпочитаю иметь дело со свободными людьми. Но наказать тебя я готов хоть сейчас! — сказал он и слегка шлепнул Улару пониже спины.
Шлепок получился весьма звонким. Улара взвизгнула. Конан поднялся с лавки и шагнул навстречу Хатвану.
— Я убью тебя! — закричал юноша, поднял палку высоко над головой и с воплем кинулся на Конана.
Разумеется, юноша пробежал мимо, споткнулся о лавку и свалился за нее, но тотчас мужественно поднялся, не обращая внимания на кровь, текущую из носа.
— Бери меч, трус! — завопил он, вскакивая на лавку, прямиком ногами в блюдо, с хрустом давя плоды. — А я убью тебя вот этой палкой!
— Хатван, ты что? Это же наш гость! Ты что с ума сошел? — вскрикнула Улара.
Не удостоив возлюбленную ответом, юноша снова бросился на противника. Конан опять отступил, но на этот раз еще и подставил ногу, так что Хатван, прежде чем упасть, перевернулся через голову и ударил сам себя палкой.
Кровь брызнула на лицо Конана, но он этого не заметил. Упал Хатван основательно и явно не собирался быстро вставать.
— Изверг! — вскрикнула Улара. — Зачем ты так моего Хатвана! Ты убил его! Ты зверь, а не человек!
Хатван в ответ застонал.
Улара сжала кулачки и бросилась на Конана, обрушив на его грудь град слабых ударов. Он молчал, не препятствуя ей. Через несколько мгновений она перестала так же внезапно, как начала. Она отступила, прижав кулачки к груди, со слезами на глазах, и забормотала:
— Прости, прости меня, гость. Гость выше хозяина. Гость лучше хозяина. Накажи меня, накажи со всей строгостью! Я очень грешна. Мне нет оправдания. Нет прощения! — Она встала на колени и низко опустила голову, как преступник, подставляющий шею под топор палача.
— Я не зверь, — сказал Конан. — А твой Хатван жив.
— Я жив, — подтвердил Хатван.
— Я готова стать рабыней в твоем доме! — вскрикнула Улара и сама себя звонко ударила ладонью по щеке.
— У меня пока нет дома, — возразил Конан. — Но когда будет, я обязательно воспользуюсь твоим предложением.
24
Гизелле наскучило веселье. А крестьяне, наоборот, увлекались все больше и больше. Когда они увлеклись настолько, что перестали обращать внимание на принцессу — по крайней мере, ей так показалось, она решила покинуть комнату. Ужасно хотелось побыть наедине. Общество утомило принцессу. Ее утомляло любое общество, даже в Шадизаре, даже самое утонченное и изысканное, а крестьяне утомили особенно. Она чуть не шаталась от усталости. Очень хотелось спать.
Выйдя под небо, на котором бесстыдно сняли звезды, она присела на лавку, не заметив, что следом за ней вышел юноша. Это был Гилван.