* * *
Консьерж дядя Вася видел, как Алена выходила из дома — полтора часа назад.
Дождь прекратился, но снаружи все равно было холодно и сыро. Аспирин побродил по базару, зашел в магазин и никакой Алены, конечно же, не нашел.
А может, она взяла эти деньги и пошла в кино? Или в Луна-парк? Или в тот же Мак-Дональдс, где ей в четверг так понравилось?
Разумеется. Аспирин ведь ее обидел, не дал слушать, представьте себе, «Лоэнгрина». Отобрали у младенца конфетку… Теперь она дуется на него и просто шатается по городу.
Аспирин заглянул в подъезд соседней девятиэтажки. Дом был старый, с недоброй славой, кодовый замок на двери давно сломался, и чинить его было некому. Покосившиеся почтовые ящики бессильно разевали железные пасти, вокруг валялись цветным ворохом рекламные листки, было темно и пахло мочой. Аспирина передернуло. Прав Вискас: район у нас поганый…
Он вышел, постоял, вздохнул и двинулся домой. И, уже миновав девятиэтажку, зачем-то вернулся и проверил второй подъезд.
Алена сидела на корточках, привалившись спиной к стене и низко опустив голову.
— Ты чего?!
Она прыгнула, будто собираясь повиснуть у него на шее, но в последний момент постеснялась, отстранилась, взяла его за руку:
— Они… все забрали. Ты прости. Я ничего не успела купить.
И разревелась.
* * *
Она зашла в подъезд девятиэтажки, чтобы переждать дождь, и встретила там троих пацанов лет по четырнадцать. Пацаны сперва спросили закурить, потом потребовали денег, а потом, захмелев от ее страха и собственной безнаказанности, принялись «обыскивать» жертву. Был рабочий день, подъезд пустовал, пенсионеры сидели по квартирам, напуганные дождем. Пацаны отобрали все деньги, потом нащупали в кармане куртки струны; тогда Алена будто очнулась и принялась отбиваться не на жизнь, а на смерть. Этажом выше открылась дверь; пацаны сбежали, на прощанье приказав сидеть и не рыпаться, иначе будет хуже…
— С самого начала надо было драться! — Аспирин ходил по кухне, пепел его сигареты валился на пол, на стол и на подоконник. — Орать надо было, эти щенки боятся крика!
— У меня сначала голос пропал. А потом они мне рот зажали, — Алена, кажется, подавила рвотный позыв. — Рукой.
— Увижу — убью, — пообещал Аспирин, сжимая кулаки. — Если ты узнаешь кого-то из них — если только увидишь и узнаешь… Сразу мне скажи. Ясно?
Алена кивнула.
На коленях у нее сидел Мишутка. Она судорожно гладила его по голове, по морде, по пластмассовым глазам. Аспирин вдруг подумал: а что, если бы мишка был там, в подъезде, с ней?
Представились почтовые ящики, заляпанные кровью под самый потолок. Аспирин зажмурился и помотал головой: