— Строил, строил, — говорила Лика неторопливо, — а потом забросил все, запил и помер.
Вот тебе и передышка, как сказал бы Саныч. И я поинтересовался, отчего же он бросил строить дом. Лика отмахнулась от вопроса, возможно, за этим скрывалась семейная тайна, а Татьяна сказала, что если человек помер, то нет никакой разницы — от того ли, от другого. Лика покорно кивнула, а мне пришло в голову, что для живущих все же должна быть разница, и если мы не будем знать, отчего это человек строит дом, внезапно запивает и умирает, то раньше времени последуем за ним.
— Если хотите, я угадаю? — сказал я, надеясь, что Лика разговорится и доскажет свою историю до конца. — Все очень просто.
— Нет, здесь-то как раз запутанно, хотя...
— Что ты пристал! — недовольным голосом одернула меня Татьяна и взглянула сердито. — Не о чем больше говорить!
Видимо, Лика рассказывала ей об этом, и она не хотела слышать еще раз; возможно, просто защищала подругу.
— Ничего я не пристаю, просто мне интересно, отчего это человек бросает дом... А вдруг это мой дядя? или брат? Я-то живу далеко, летаю, и думать мне...
— Не смешно! — перебила Татьяна. — Вечно ты со своими копаниями. Непременно тебе надо знать, что да почему.
— Это — мой дядя, — вздохнув, сказала Лика. — Хороший был человек и...
Она не договорила, и какое-то время мы молчали, а затем я сказал, что хорошие люди, возможно, и погибают потому, что мы боимся говорить до конца. Татьяна недовольно хмыкнула и отвернулась от меня, но Лика поняла, в чей огород камешек, и подняла его:
— Уговорил! Но ты хвалился угадать.
Я кивнул и начал историю о том, как в одной деревне под Псковом жили муж и жена, жили довольно безбедно и, можно предположить, счастливо, что по нынешним временам большая редкость. Единственное, что омрачало им жизнь — не было у них детей. Но вот пришел такой день, точнее, ночь, когда жена тихонько шепнула мужу, что ждет сына. Бедный муж едва не сошел с ума от счастья, выскочил во двор, обежал трижды свой недостроенный дом, долго курил, и с той минуты только этой радостью и жил. После работы, наскоро перехватив, он начинал что-то тесать, пилить, строгать. Что и говорить, он должен был поскорее закончить дом и переехать в него. И однажды...
— Однажды соседка открыла ему секрет, о котором, разумеется, знала вся деревня, и назвала отца будущего ребенка. Он тогда...
— Он тогда бросил дом и загулял, да?
— Нет, Лика, — ответил я. — Ты же говорила, что все сложнее. Он терпеливо выслушал кумушку, улыбнулся и занялся работой. Его не то что не тронула новость, нет, он даже подумал, что это вполне могло произойти, но он видел и другое. Возможно, он не объяснил бы и себе, что ж оно такое, это другое, но осудить жену хотя бы в мыслях не имел права. Вот это он знал точно.