Утром дежурный передал мне приказ явиться в кабинет Усанова. В этот ранний час карта была открыта, и начальник заставы водил по ней карандашом, отмечая квадрат за квадратом. Обернувшись, он приветливо со мной поздоровался, осведомился о моем самочувствии и о том, в порядке ли Ингус, которого подранили в одной из стычек с нарушителями. Я ответил, что оба мы в полном порядке. Командир удовлетворенно кивнул, но выражение обеспокоенности не исчезло с его лица. Заметив мой внимательный взгляд, Усанов улыбнулся, бросил на стол карандаш и сказал:
— Сегодня на вас будет возложено дело, связанное с дополнительной нагрузкой, — взгляд его посуровел. — По имеющимся данным, завтра или послезавтра, в ночь, ожидается прорыв через границу группы Рыжего. Личность известная. Известно и то, что для прорыва группа облюбовала участок нашей и соседней застав. Какие будут соображения?
Не столько для того, чтобы освежить в памяти, сколько для того, чтобы сосредоточиться, я, квадрат за квадратом, разглядывал карту. О бандите по кличке Рыжий я, как и все на заставе, был наслышан. Бывший белогвардеец, из отчаянных и ожесточившихся, завербован японской разведкой, хитер и коварен, работает «под ширмой» контрабандиста, но главная его цель — диверсии и шпионаж. Выбор направления для прорыва не случаен. Места эти Рыжему знакомы не только по карте. Его привлекает близость железнодорожной станции. Маршрутов к ней ведет несколько, а наиболее предпочтительный…
— По-моему, он пойдет у нас на левом фланге, на стыке с соседней заставой, — сказал я. — По кабаньей тропе.
— Почему по кабаньей? — спросил начальник заставы.
— Там такие заросли, что можно и днем пробраться незамеченным. А дальше места заселенные, хоженые. Где много народу ходит, там легче следы запутать и оторваться от погони. Я так считаю.
Внимательно меня выслушав, Усанов вздохнул с облегчением, улыбнулся и сказал:
— Ну что ж, наши мнения совпадают. Перекроем все вероятные направления, а вы возглавите усиленный наряд на кабаньей тропе. Что бы ни случилось, Рыжего нужно взять живым. Нам необходимо выяснить его связи, выявить агентов, которые работают у нас в тылу. Брать Рыжего придется вам. Об этом я позабочусь.
Усанов был опытнейшим командиром. Он прошел хорошую школу на одной из таежных застав в Забайкалье; повадки и уловки нарушителей, особенно контрабандистов, изучил до тонкостей. Участок нашей заставы никто так не знал, как он. Поэтому я и не удивился, когда Михаил Яковлевич с такой уверенностью пообещал мне встречу с Рыжим.
Начальник заставы знал, что нарушители будут в течение нескольких дней наблюдать за нашим участком, выявляя систему его охраны, нащупывая уязвимое место. На все вероятные направления прорыва, кроме кабаньей тропы, он каждые сутки высылал по нескольку пограничных нарядов, и каждый наряд по его заданию чем-нибудь себя обнаруживал. Этим нехитрым, но тонко использованным приемом он буквально вынудил группу Рыжего идти по кабаньей тропе, то есть на нас. Все действия моего наряда Усанов расписал как по нотам. Как по нотам мы и осуществили его замысел.