Прильнув к косяку, Херувим услышал:
– Странно. Свет горит, а двери не открывают.
Никакого света нигде не горело. После шести вечера квартира погружалась в естественный мрак. И одно только это обстоятельство заставило Херувима поверить в то, что ошибки со случайным совпадением быть не может – пришел свой. Не Червонец, судя по голосу, но кто-то от него. Не исключено, что прозвучит команда резать бабу с ее отродьем сейчас, и от одного этого предчувствия по телу Херувима пробежала нервная дрожь. «Резать – это хорошо. Но пока Мямля соберет свои манатки, у меня будет не менее пяти минут. Крошка ты моя…»
Убрав «ТТ» за спину, Херувим осторожно открыл замок и пропустил в прихожую молодого человека лет тридцати в замшевой утепленной куртке, поверх которой зачем-то был наброшен дерматиновый фартук носильщика с железнодорожного вокзала.
Ни слова не говоря, молодой человек прошел внутрь, окинул невозмутимым взглядом испуганно сидящую с ребенком на руках женщину, курящего Мямлю и повернулся к Херувиму:
– Все в порядке?
– Все, все, отчего же не в порядке, – зачастил Херувим, у которого нестерпимо жгло низ живота. – Где Червонец? Мы уходим, что ли?
– Да, – простреливая пространство глазами, кивнул гость, – ты прав, мы уходим.
– Резать будем? – тихо прошептал Херувим, у которого от нетерпения уже начали трястись руки.
– Обязательно.
Короткий взмах руки, и Херувим, схватившись обеими руками за горло, выронил «ТТ» и боком повалился на стол.
– Что такое… – начал Мямля, вставая с дивана, но странный тип в фартуке, уже залитом струями крови, с размаху всадил носок своего ботинка ему в пах.
Закричать Мямля не успел. Шагнув к нему, стоящему на коленях, молодой человек зашел за его спину, схватил рукой за подбородок и задрал голову вверх, отчего кадык бандита выпятился и уставился в сторону Светы.
Еще одно резкое движение, заметить которое мог лишь наметанный глаз, и Мямля, повторяя каждое движение Херувима, который уже бился в агонии, пытаясь удержать в рассеченной от уха до уха резаной ране на горле кровь, завалился на бок…
Светлана смотрела на происходящее дикими от ужаса, бездонными глазами и закрывала глаза Леньке, словно тот мог понять, осмыслить и ужаснуться в той же мере, что и она. Женщина боялась, что малыш напугается, однако это было не так, поскольку самым громким звуком в квартире был свист крови, выходящей из ран.
– У вас есть одна минута, – сказал молодой человек, не глядя на Светлану. Он был всецело занят тем, что снимал с себя залитый от верха до низа фартук и искал что-то в кармане другой рукой. – За это время вы должны собраться сами и собрать ребенка.