Он вспомнил, как услышал крик выпи, когда появился у ограды. Тогда, покуривая в одиночестве, он проверял «маузер», объемный магазин которого должен был сыграть похоронный марш для нынешних приятелей. И вдруг раздался этот крик. Полонский, проведший детство в Западной Украине и не раз ходивший на болота, прекрасно был осведомлен о том, что выпь никогда не кричит днем. Утробный вой этой птицы раздается только ночью или в брачный период. Птенцы были уже давно на крыле, болот поблизости Червонец не видел. Но тогда это подозрение рассеялось, потому что он уже полчаса находился на видном месте, и тишина, окружающая его, ничем не была нарушена.
Но вот зато когда он перебирался с этой глупой сворой через ограду, послышалось нечто, очень напоминающее характерный звук металла, скользящего по металлу. Так обычно звучит затворная рама, двигая затвор по ствольной коробке. Все бы ничего, не исключено, что шум этот случился не в ста метрах, как ему показалось, а рядом, когда Боря с окончательно посиневшим лицом перебирался через ограду. Подломился прут, скользнул по остову… Все бы ничего, если такой же звук металла о металл не был очень похож на приглушенное звучание затвора, загоняющего патрон в ствол автомата для последующей стрельбы.
Он был готов ко всему. Начнется пальба, он уже знал, что делать. Еще в первую ночь, когда рядом с ним был Корсак, Полонский заметил длинную канаву, уходящую за ограду и проходящую под ней. Сначала это была могила. Потом в ней по какой-то причине никого не закопали (могильщикам дали на водку, и они выкопали яму на более удобном для посещений месте), и яма, постепенно обваливаясь и разрушаясь под действием талого снега и вешних вод, стала расширяться. За несколько десятков лет на заброшенном кладбище образовалась канава, уходящая в лес.
Так что, на крайний случай, отход обдуман. В другой ситуации, услышав выпь, он ушел бы уже давно. Но он вел компанию, которую сам же завлек нереальной темой, и в его адрес могло поступить столько вопросов, отвечать на которые он мог до утра. Но не только осторожность в общении с партнерами вела его к склепу Ладоевского. Там, на глубине двух метров под землей, как раз на потемневшей за полстолетия крышке гроба, покоилось состояние, невероятно большое по своему денежному эквиваленту для одного человека. Оно осчастливило бы сотню таких, как Полонский. И мысль о том, что из-за излишней подозрительности можно всего этого лишиться, вела бандита к цели. В конце концов, это могла кричать не выпь. Или – выпь, да на болоте, которое Червонец просто не заметил. А звук металла по металлу издал, конечно, Боря. Имея в своем распоряжении только один глаз – второй заплыл так, что видеть можно было, лишь вставив между бровью и щекой пару спичек, – очень трудно соблюдать осторожность и не греметь оградой.