– Почему же он не подождал?
– Не знаю, милорд. Он сказал, что должен ехать немедленно.
Маркус едва удержался, чтобы не потребовать, чтобы его впустили в дом, и самому осмотреть его. Ему трудно было поверить, что за такое короткое время Твид успел собрать вещи и уехать, и почему, ради всех святых, он это сделал?
Как он мог не понять, что Маркус был здесь?
И в довершение всего хляби небесные разверзлись, и начался ливень. Ладно, он надеялся, что Твид промокнет до нитки в своем несчастном путешествии.
Маркус забрался в карету и указал свой адрес. Приехав, он бросился в дом. Что бы он ни задумывал, все оказывалось глупостью. Дождь все лил, сквозь сплошную стену дождя было трудно что-либо рассмотреть. Грохотали раскаты грома, и тяжелые серые тучи скрывали солнце. К ночи дороги превратятся в жидкую грязь.
Он скрипнул зубами. Там оставалась Лорен, и ему хотелось увидеть ее своими глазами, убедиться, что она выздоравливает. Хотелось обнять ее, почувствовать ее тепло, ее нежность. Но как бы сильно ему ни хотелось уехать, ему приходилось отложить отъезд.
Если бы Маркус был суеверным человеком, он бы подумал, что кто-то наложил на него цыганское проклятие, чего когда-то так опасалась одна из его старых нянек. Дождь все лил и лил, целых три дня. Когда дождь немного ослабел, самообладание Маркуса сильно истощилось.
Даже теперь он сомневался, брать ли ему одну из своих карет, которая потребовалась бы, если бы снова начался ливень. С другой стороны, лошадь может двигаться по грязной дороге там, где завязнут колеса кареты. Он решил ехать на лошади, даже если ему грозит промокнуть до костей, если дождь усилится.
С одной только сменой одежды и несколькими самыми необходимыми вещами в привязанных к седлу мешках Маркус отправился на север.
Дороги были все еще в ужасном состоянии: вода не успевала впитаться в землю или стечь в низины, и грязь была жидкой и глубокой. Он был вынужден ехать медленно, позволив, лошади самой выбирать дорогу.
Хуже того, он не успел проехать и трети своего пути, как столкнулся с новыми бедами. Река Уз вышла из берегов и затопила и мост, и дорогу. Пересечь реку было невозможно.
Проклиная все на свете, он понимал, что ему остается лишь поехать обратно. Он развернул усталого коня и выехал на старую дорогу, за ним следом ехали два всадника, заляпанная грязью небольшая карета, в которой ехали отец с сыном, и фермер на груженной турнепсом телеге.
Но они не проехали и мили, как случилось еще одно происшествие. В придорожную канаву свалилась карета. Лошади бились в упряжи, ржали и фыркали от страха, и крики ужаса слышались из экипажа.