- Мадам! - пролепетала она.- Я знаю как… да простит меня Ваше Величество, но, внезапно увидев вас здесь, у меня…
- Словно действующее лицо из какой-нибудь пьесы, не так ли? Не беспокойтесь, мадам Шратт! Ничего удивительного, что визит мой так вас поразил,- прошу вас, извините, что я вторглась сюда столь внезапно, не предупредив вас заранее. Но мне хотелось, чтобы это произошло именно так. А теперь забудьте на секунду, что я императрица, и давайте какое-то время поговорим просто как женщина с женщиной, хорошо?
- Ваше Величество приводит меня в замешательство,- прошептала актриса, покрасневшая до самых корней белокурых волос.- Могу только надеяться, что вы нуждаетесь во мне, и умоляю вас - скажите, какую услугу я могла бы вам оказать.
- Так вот, вначале сядьте здесь, рядом со мной. Затем, повторяю, я не хочу вас смущать, поскольку приехала сюда поговорить с вами от имени императора. Он испытывает к вам сильные дружеские чувства… возможно, даже и симпатию… я не ошибаюсь?
- Мадам! - пролепетала Катарина в отчаянии.- Не знаю, что могли вам сказать…
- По поводу этой дружбы? Конечно же, это глупости, но я-то знаю правду. Поэтому ничего не бойтесь!
На самом деле она знала очень мало из этой правды. За несколько месяцев до этого, в ноябре 1883 года, император Франц Иосиф присутствовал в венском Бургтеатре на постановке драмы под названием «Чудесные руки» и обратил внимание на новую актрису Катарину Шратт, исполнившую в спектакле роль Елены. Это была красивая женщина тридцати четырех лет, свежая на вид, с большими светлыми глазами на лице цвета персика и пышной шевелюрой золотистых волос; веселая, любезная, прекрасно воспитанная и очень образованная.
Обычно угрюмый и холодный император пожелал поздравить актрису с талантливым исполнением роли и сделал это с любезностью, озадачившей князя де Монтенуово, строгого, надменного, невыносимого церемониймейстера императорского двора,- соблюдение этикета стало чуть ли не его призванием.
Спустя некоторое время император, ему уже исполнилось пятьдесят три года, снова встретился с молодой женщиной на знаменитом Балу промышленности - вся Вена считала своим долгом на нем присутствовать. К великому удивлению всех присутствовавших и его окружения, император долго говорил с актрисой, дав, таким образом, повод для многочисленных недоброжелательных пересудов; они, однако, ничуть не помешали Катарине Шратт стать чем-то вроде актрисы, приближенной ко двору. Она стала появляться в лучших ролях в самых важных случаях, таких как вечер, устроенный императором в замке Кремзирт в честь русского царя и германского кайзера.