— Ну, не так уж быстро, — отозвался Гильом на его замечание, разминая затекшие руки. — Будете и дальше терзаться?
Лекарю понадобилось несколько мгновений, чтобы окончательно прийти в себя. Гильом внимательно вглядывался в его лицо. Алехандро потряс головой, прочищая мозги, и потер ладонями лицо.
— Нет, сейчас нам и без того забот хватит. — Он взял у Кэт лопату, приставил кончик к земле и надавил. — Похоже, почва тут мягкая. Давайте я буду копать, а вы оттаскивайте землю.
Гильом опустился на колени и голыми руками начал отбрасывать в сторону то, что выкапывал Алехандро. Кэт ему помогала, и очень быстро яма стала настолько глубока, что рыжеволосому французу пришлось спрыгнуть вниз и выбрасывать почву оттуда. Они прекратили работу, когда яма углубилась до уровня его груди.
— Хватит, я думаю, — сказал Гильом.
«Нет, нужно бы вырыть в полный человеческий рост, — подумал Алехандро, — а то звери разроют яму».
Ему, однако, приходилось видеть совсем неглубокие братские могилы, где лежали сотни погибших от чумы, едва присыпанные землей, и эта по сравнению с теми выглядела почти как королевский склеп. Он протянул Гильому руку, помог ему выкарабкаться наверх, и вдвоем они свалили тело в могилу, вместе с рукой раненого.
Когда яму забросали землей, мужчины в молчании замерли по сторонам могилы. Кэт удивило, что Гильом, так жаждущий предать тело товарища земле, как положено, сейчас, казалось бы, не проявлял никакого интереса к тому, чтобы позаботиться о его вечной душе. Пренебрежение Алехандро было объяснимым: он открыто презирал все христианские ритуалы. Однако девушка очень быстро поняла, в чем тут дело, поскольку еврей и француз примерно с равной степенью взаимного недоверия смотрели друг на друга. Молитвы о душе покойного были забыты.
«Ах, père, — с грустью подумала Кэт, — когда горечь перестанет разъедать тебе душу? И случится ли это когда-нибудь?»
Она знала — ему невероятно трудно проникнуться доверием к новому человеку, и он будет держать свои сокровенные мысли при себе, пока не почувствует, что ему ничто не угрожает.
Однако француз был не настолько осторожен или нерешителен.
— Ну, дело сделано, — сказал он. — Одному мне было не справиться, и я не могу выразить, как благодарен вам за помощь. А ведь вы меня совсем не знаете. Наверное, это говорит о родстве душ, о котором мы не догадываемся. — Он отошел к ближайшему дереву и отломил три длинные, покрытые листьями ветки. — Это чтобы заметать следы, когда пойдем обратно. — Он вручил ветки остальным. — И, может, по дороге мы сумеем разобраться, что же нас роднит. Думаю, для начала нужно рассказать друг другу, почему мы скрываемся.