Попов долго читал изъятое Семакиным из архива дело, хмурился от напряжения, отчего смешно двигались острые уши. Потом сказал:
— Куда они столько хлеба могли девать?
— Ума не приложу, — развел руками инспектор.
— Не вижу я, Михаил, никакого выхода из этого дела. Разве сапожника начать искать? Ты ходил по адресу?
— И ходить не стал, — ответил Семакин. — Снесли давно эту улицу, я город хорошо знаю. Да и что толку? Ну найдем мы его, а он нам снова набрешет. Тем более — время упущено.
— Ну, не знаю тогда, — пожал плечами следователь.
— А я знаю? Ночами, если честно, не сплю — думаю. Там люди, между прочим, погибли. Да кто, может, от голода. У меня мать от него в войну умерла, а меня в детдоме еле выходили, когда сюда привезли. Я ведь ленинградский. Хотя, впрочем… никогда после того там не бывал. И хочется, да все, вишь, дела. — Он вдруг смущенно заулыбался, но тут же провел рукой по губам, стер улыбку. — Сержусь я на тебя, Юра.
— А что я могу сделать? — простонал Попов. — Мне уж теперь новое дело дали. По взяткам. Так что положение, сам видишь, ты уж извини, придется пока тебе самому.
— Как новое дело? — резко спросил Семакин. — А старое? Быстро это у тебя делается.
— Как есть! Да и если уж откровенно, не больно я в него верю, Миша.
— Вон оно что! — сквозь зубы сказал инспектор. — Верите, не верите. А людей-то убили!
— Да ты не сердись! — успокаивал его Попов. — Я помогу тебе, помогу. Ну что мне сделать, говори!..
— Ничего не надо делать! — отрезал капитан. — Я уж сам как-нибудь.
— Ну вот. Обиделся. А зря, между прочим. Дело-то все равно в моем производстве. И я занимаюсь его расследованием, как могу, конечно. У тебя что, задумки, версии есть? Что дальше-то?
— Да вот, — остывая, сказал Семакин, — адресочек один раздобыл, понимаешь. — И протянул листок.
Попов взял у него бумажку, прочитал вслух: «Майор в отставке Филимонов Илья Иванович. Ул. Клары Цеткин, дом…»
— Ну, действуй.
Филимонов жил на пятом этаже серого грязного пятиэтажного дома. Он сам открыл Семакину дверь — высокий румяный старик, с аккуратно зачесанными назад волосами, в выцветшей военного покроя рубашке. Тяжелый подбородок, крупные солдатские складки на щеках. Он угрюмо уставился на Семакина.