2. На это император ответил: «Тебя никто не тронет! Ты можешь отныне еще с
большей уверенностью править твоим царством! Ты достоин властвовать над многими
за то, что так твердо хранил дружбу! Старайся же теперь быть верным и более
счастливому другу и оправдать те блестящие надежды, которые вселяет мне твой
благородный характер. Антоний хорошо сделал, что больше слушался Клеопатры, чем
тебя, ибо благодаря его безумию мы приобрели тебя. Ты, впрочем, кажется, уже
начал оказывать нам услугу; Квинт Дидий пишет мне, что ты ему послал помощь
против гладиаторов{166}. Я не замедлю
официальным декретом утвердить тебя в царском звании и постараюсь также в
будущем быть милостивым к тебе, дабы ты не имел причины горевать об Антонии».
3. После этих дружелюбных слов Октавиан возложил диадему на царя и о
дарованном ему царском достоинстве объявил в декрете, в котором великодушно
превознес славу Ирода. Последний, еще больше расположив к себе Октавиана
подарками, попытался выпросить у него прощение одному из друзей Антония,
Александру, прибегшему к его [92] заступничеству, но, сильно
раздраженный против тяжело провинившегося перед ним Александра, Цезарь отклонил
просьбу Ирода. Впоследствии, когда император отправился через Сирию в Египет,
Ирод встретил его со всей царской пышностью, ехал рядом с ним во время смотра
войска около Птолемаиды, устроил в честь его и всех его друзей торжественный
пир и угостил обедом также и все его войско. Далее он позаботился, чтобы
солдаты в своем переходе через безводную местность до Пелузия и на обратном
пути были в достаточном количестве снабжены водой, и принял вообще все меры к
тому, чтобы императорское войско ни в чем не нуждалось{167}. Таким образом, у императора и у солдат сложилось
убеждение, что доставшиеся Ироду владения ничтожны в сравнении с оказанными им
услугами. Вследствие этого Цезарь, прибыв в Египет, где он застал Клеопатру и
Антония уже мертвыми, осыпал Ирода еще большими почестями и расширил пределы
его государства, возвратив ему отобранную Клеопатрой провинцию и прибавив ему,
кроме того, еще Гадару, Гиппос, Самарию и приморские города: Газу, Анфедон,
Иоппию и Стратонову Башню. Ко всему этому Октавиан подарил ему придворную
стражу Клеопатры, состоявшую из 400 галатов{168}.
4. По истечении первой акциады{169} он
присоединил еще к его царству страну, известную под именем Трахонеи, равно и
граничащие с последней другие области, Батанею и Авранитиду Повод к тому был
следующим. Зенодор, державший на откупе владения Лизания{170}, беспрестанно натравливал трахонитские разбойничьи банды
на дамаскинцев. Последние обратились к начальнику Сирии, Варрону, с просьбой
донести об этом несчастьи императору. Когда же был получен приказ об
искоренении разбойничьего гнезда, Варрон с войском отправился в Трахонею и,
очистив ее от разбойников, отнял ее у Зенодора. Император же, для того чтобы
эта страна опять не сделалась притоном разбойников для нападения на Дамос,
отдал ее Ироду. Десять лет спустя, когда Август опять прибыл в восточные
провинции, он назначил его наместником всей Сирии, так что никто из начальников
не мог предпринять что-либо без его ведома. После смерти Зенодора он отдал ему
также всю область между Трахонеей и Галилеей. Но что для Ирода было всего
важнее, так это то, что он мог считать себя первым любимцем Августа после
Агриппы