Аня, мамина сестра, стояла у двери разбитого дома и, плача, прерывисто голосила:
- Что делать? Что теперь мне делать?
- Здесь оставаться опасно, - сказала мама. - Сейчас же собирай сына, клади в мешок самое необходимое, да поживей. К полудню мы должны добраться до Богородицкого.
Но в село мы вернулись только к вечеру. Выкопали за домом яму и спрятали в ней вещи на случай пожара. Вскоре в село снова пришли наши войска. В парке играл баян:
…Ведь от тайги до британских морей
Красная Армия всех сильней.
И сотни бойцов дружно пели:
- Так пусть же Красная
Сжимает властно…
«Ух как здорово!» - с восхищением подумал я, и мне захотелось бежать туда - к бойцам, к песне…
Красноармейцы днем и ночью копали траншеи, ставили железобетонные надолбы, чтоб фашистские танки не прошли.
А через неделю, рано утром, прибежал мой сосед и закадычный дружок Виталька Шапуро и еще с порога крикнул:
- А красноармейцы-то ушли!
Я сорвался с места, выскочил во двор и побежал в сторону парка. Высоко в небе кружился самолет. Чей он? Ежели немецкий, тогда почему молчат наши зенитки? И вдруг я увидел между белесых облаков черные барашки разрывов. Загудела земля. Где-то совсем рядом по-кошачьи взвыли мины, грохнули орудийные залпы. Загудело, засвистело кругом, да так, что не усидеть на одном месте. Спасаясь от смерти, я побежал вслед за Виталькой к погребу.
…Когда наступила третья ночь, выстрелы как будто стихли. Никому ничего не сказав, - мать спала сидя, а дед Игнат, обхватив руками голову, о чем-то глубоко задумался, - я взял котелок, вылез тихонько из погреба и побежал вниз, к речке.
Село словно вымерло. В кромешной тьме я споткнулся о бревно и выронил котелок. Когда он катился по дороге, гремя и подпрыгивая, мне казалось, будто сотни барабанов вокруг меня бьют тревогу. Должно быть, котелок и в самом деле произвел изрядный шум. На другой стороне села вдруг прострочила пулеметная очередь. Ей откликнулась другая, из-за реки, и я услышал тонкий посвист пуль… Почувствовав непонятную слабость во всем теле, я присел на траву и некоторое время не в состоянии был шевельнуть ни рукой, ни ногой. Но когда стрельба утихла, ко мне вновь вернулись силы. Я осторожно пополз к речке мимо своего дома и березовой рощицы. Спустился по крутому откосу к берегу. Вот она, вода! Настоящая!
Наполнив водой котелок, я поставил его рядом и умылся. И тут вдруг на противоположном берегу речки возник силуэт человека. Я услышал тихий возглас на немецком языке.
Схватив обеими руками котелок, я бросился что было духу назад в село.
Дед Игнат поджидал меня среди могилок.