- Ну, слава богу, жив! Куда тебя леший-то носил? Я протянул котелок.
- Соколик ты наш!
Я постепенно приходил в себя и чувствовал, как запоздалый страх треплет мое тело.
- Дедушка! У реки фашисты.
- Прячься в погребок, да поживей. Уже в блиндаже дед Игнат сказал маме:
- А Митя воды достал. Теперь не пропадем. До рассвета из блиндажа не будем выходить, а там посмотрим по обстановке…
Воды в котелке оставалось меньше половины: повыплескалась дорогой, но напиться хватило всем. Прислонившись к стене, я постарался уснуть.
Рано утром 27 июля немцы захватили село. Колючим брезгливым взглядом гитлеровский офицер долго прицеливался в каждого из нас. Надвинув на лоб фуражку, замедленным, усталым шагом подошел к деду Игнату и спросил:
- Кто есть такой?
- Здешние мы, сельчане, - ответил за всех дед Игнат и друг взмолился:
- Господин офицер, сделайте милость, убейте меня, старика, а их отпустите с миром!
- Мне нужны лопаты. Много лопат, - сухо произнес офицер.
- Найдем лопаты, - оживился дед Игнат и поспешно заковылял к школьному хозяйственному сараю. Вслед потянулись солдаты.
С того раннего утра началась мрачная и тревожная жизнь. Все чаще у крыльца родного дома я видел застывших в безысходной тоске людей:
- Васильевна! Скажи, что делать? Как жить-то будем?
- Всем нелегко, - отвечала мама. - Уж кто как может, уклоняйтесь от любой помощи врагу. Прячьте подальше хлеб…
Я никак не мог понять, отчего люди шли с бедой в наш дом. Почему они просили у мамы совета? Она же и сама, поди, не знала, как дальше жить. По вечерам украдкой плакала.
Однажды, когда мама куда-то ненадолго ушла, в наш двор заявился фриц. Он поискал что-то в огороде. Должно быть, морковку. А я еще на прошлой неделе последние хвостики повыдергивал. Не найдя, чем поживиться в огороде, немец забежал в сарай. Вышел оттуда с пустыми руками и посмотрел на меня так, будто я виноват был в том, что здесь уже побывали другие солдаты и унесли с собой последнего на поселке петуха Гришку. Гришка был до того хитрый и умный, что фрицы почти две недели не могли его поймать. Сонного схватили.
Фриц закурил сигарету, почесал спину об угол сарая и побрел к дому. Окно было прикрыто. Прикладом карабина фриц распахнул створки и полез в комнату. Я обежал вокруг дома и вошел через дверь. Немец остановился у печки и глазами пошарил по стенам. Потом заглянул под кровать и радостно воскликнул:
- О!
Я дернулся к нему, закричал:
- Не дам! Это моя балалаечка!
Фриц так пнул меня сапогом, что я отлетел к стене и ударился головой о подоконник и взвыл от боли.
Пришла мама, молча выслушала мои жалобы и, как раньше, на уроке истории, стала объяснять: