Обер-лейтенант еще раз обходит строй. Сегодня Шварц вырядился в форму гитлеровского офицера-танкиста. До блеска начищены хромовые сапоги, на черном мундире покачивается железный крест. И вот тут я впервые замечаю, что и глаза, и нос, и форма шварцевской головы точь-в-точь как у Гитлера на портрете. Только «прическу» Шварц носит другую: на макушке у него большая круглая лысина.
- Перед тем как отправиться в путь, - обер-лейтенант останавливается и смотрит на меня, - я хочу от каждого получить ясный и точный ответ на очень маленький вопрос. Дима Репухов! Достаточно ли тебе десяти дней на выполнение особого поручения немецкой разведки?
У меня в груди застыл колючий холодок: «Зачем он спрашивает? Ведь знает наперед, что я должен ответить».
- Ну, что же ты? Отвечай!
- Хватит, - почесав затылок, говорю я.
- Как сделаем дело, сразу вернемся, - поддерживает меня Женя.
- А раньше вернемся - отпустите нас по домам? - интересуется Ваня.
- Даю слово немецкого офицера. И, кроме того, тот, кто вернется раньше всех, первым получит высшую награду фюрера. - Шварц снова берет со стола розовую «личинку» с приказом. - Хранить это вы будете вот тут, - и показывает на ворот своего мундира.
Унтер-офицер Краузе из открытого чемодана осторожно выкладывает на стол черные куски «антрацита», каждый величиною с кулак. Они красиво переливаются то стальным, то иссиня-дымчатым светом. «Как настоящий уголь», - думаю я.
Краузе подает команду:
- Получайте взрывчатку!
Первым к унтер-офицеру подходит Петя Фролов с перекинутой через плечо холщовой, в заплатах сумкой. Краузе кладет в нее три куска взрывчатки, пожимает Пете руку и ласково говорит:
- Я верю, ты с честью оправдаешь наше доверие.
- Сквозь землю провалюсь, а не подведу, - заверяет Петя. Унтер-офицер дружелюбно подталкивает его к Шварцу:
- Ну иди, получай парашют.
Обер-лейтенант помогает каждому из нас надеть ранец, сам застегивает карабинчики, придирчиво ощупывает ремни. На меня все это действует ободряюще. Ведь Шварц на сто процентов уверен, что мы его не подведем! Краешком глаза я поглядываю на старенькие ходики и мысленно подсчитываю: «Каждому из двадцати девяти мальчишек Краузе уложил в сумку от двух до четырех кусков взрывчатки. Выходит, по замыслу немецкой разведки, в пути к фронту должны погибнуть более сотни воинских эшелонов!»
В моей голове все отчетливее вырисовываются картины зловещих катастроф. Летят под откос вагоны с бойцами Красной Армии, танки, орудия…
Вот-вот вырвется наружу весь сгусток моей ненависти и тогда… тогда повторится то, что случилось не так давно с Валей Беловым. А разве он не мечтал о жизни? Еще как мечтал! Я едва сдерживаю себя и, чтобы напоследок не сорваться, перевожу взгляд на застывшие в немом ожидании лица ребят. Женя Хатистов с унылым видом рассматривает драный башмак, из которого торчат голые пальцы. Женя не замечает, что к нему приблизился Шварц.