- А куда же еще? Петя работает в колхозе «Искра» Козинского сельсовета, Володя уехал в Москву к матери. Женя Хатистов живет в Смоленске. Ваня Селиверстов работает помощником комбайнера в совхозе Талашкино Смоленского района, а Толя живет с мамой под Москвой, в Загорске. Пишет, в техникум учиться поступил.
Мы побрели вдоль парка к домику на краю оврага. Витя не узнавал знакомые места. Ему казалось, здесь только-только отгремели бои.
- Села-то как не бывало, - с дрожью в голосе воскликнул он.
- Свою деревню видел? - спросил я.
- Нет еще. Иду вот домой. Отец писал: фашисты перед отступлением сожгли там все дотла. Живут в землянках.
Витя перешагнул через порог нашей комнаты и, осмотревшись, тихонечко спросил:
- Мария Васильевна где?
- В школе. Нынче у мамы четвертый класс. Сам знаешь, за войну ребята многое забыли из того, что проходили. Вот она и задерживается после уроков.
Я достал из печи котелок с вареной картошкой в мундирах, но Витя вдруг заторопился:
- Ну, мне пора. Еще свидимся.
И, припадая на одну ногу, зашагал к двери.
Свидеться, однако, нам больше не пришлось: Витя Корольков умер в феврале 1946 года в Смоленском военном госпитале.
С тех пор прошло более 25 лет. За это время я разыскал многих своих друзей - героев этой повести. И очень многое узнал о младшем инструкторе немецкой разведывательной школы Таболине.
Я случайно встретил его фамилию, просматривая подшивку смоленской областной газеты «Рабочий путь». В декабрьском номере за 1969 год в воспоминаниях бывшего начальника особого отдела партизанского полка «Тринадцать» А. А. Милехина я прочел о Таболине.
Теперь я вспоминаю о том, как Иван Семенович пытался установить с нами, мальчишками, контакт и как мы из-за осторожности перед очередной провокацией фашистов отказывали ему в доверии. Думаю, что он тем не менее очень многое сумел для нас сделать.
От Марии Венедиктовны Голосовой, матери Ивана Семеновича Таболина, я получаю письма. Привожу одно из них здесь почти дословно.
«Дмитрий Семенович! Получила я от вас письмо, которое вы прислали на мою родину, а мне его из сельского Совета переслали в город Запорожье, где я сейчас проживаю по улице Патриотической, дом 64, квартира 2.
Я как прочла ваше письмо, так со мной случился обморок. Ведь о своем Ванюше я ничего не знала до 1969 года. Как сообщили мне из Смоленска, мой сынок погиб в ночь с 4-го на 5-е марта 1944 года в Могилевской области, в деревне Ланьково.
Я ездила на могилу своего сокола. Могила недалеко от школы. На ней поставлен памятник. Люди встретили меня очень хорошо. Они водили меня на то место, где Ванюша сражался с врагом. Как, рассказали мне, он попал в засаду и бился до последней пули. Когда его нашли, то возле моего сыночка было разбросано около пятисот пустых гильз, а чуть поодаль - восемнадцать человек убитых фашистов. Вот так бился мой соколик, защищая свою Отчизну. Теперь я уже старая. Мне 70 лет. Я очень больная. У меня ревматизм руки сводит, но я кое-как себя обслуживаю. Есть у меня еще одна беда - ноги почти не ходят. Но я благодарю людей. Они меня не бросают. И до сих пор я все время думаю: а может, мой сокол где живой и еще вернется на родину. Я все ожидала от него весточку, надеялась… Вот я и рассуждаю, что не он один, а тысячи полегли за нашу родную Советскую власть. Конечно, мне было бы во много раз легче, если б я не знала о его смерти. Тогда я его ожидала бы до конца своих дней.