Во-первых, его форма оказалась намного сложнее. Да, конечно основная его часть – это гигантский, вбирающий в себя свет, куб. Очевидно зодчий, тот самый Гунн, оказавшийся к тому же святым, страдал нешуточной гигантоманией. Произведение его было воистину огромно. И загадочно.
На его гранях нельзя было различить ни одного окна. Они были заметны только вблизи. Куб был матово-черным. В нем даже солнце не отражалось. Немудрено, что с первого раза Дом правительства вызвал у меня такие эмоции. Но я не видел другого.
Словно ожерелье куб обрамлялся снизу сказочно красивым городом с башнями и шпилями, кажущимся с первого взгляда беспорядочным нагромождением зданий, но по мере приближения, вырастающим в изысканный ансамбль. Изящность, с которой были построены эти здания, вызывала восторг.
И какова же была моя радость, когда Лира направила аэромобиль не к одному из углублений в кубе, а к небольшой башенке в городке. Как, оказалось, там находился отель, где располагался мой номер. Машину мы оставили в гараже, вызвали дверь и поднялись ко мне.
Меня снова потянуло на воздух. Я вышел на балкон и стал любоваться панорамой города. На этот раз Гунбург показался мне не таким однообразным, совсем даже наоборот. Было видно, что архитекторы изо всех сил пытались избежать однообразия.
– Да, – признался я, – красивый город. Ко мне подошла Лира.
– Вчера тебе так не казалось?
– Вчера мне было не до этого.
Она села в кресло. Я обернулся и посмотрел на неё. Лира внимательно изучала меня.
– Если ты жалеешь, что отказалась от моего предложения попробовать это сделать, то я могу … Она молчала.
– Что-то случилось?
– За нами следили всю дорогу, – сказала она после недолгого молчания. Я открыл рот.
– Кто?
– Не знаю. Вот, сижу, думаю.
– А я не заметил.
– Я тоже не сразу поняла. Было несколько машин.
– И что это значит?
– Ничего хорошего, – она закинула ногу на ногу, – расскажи ещё раз о своём новом друге.
– Каком друге?
– Который тебя спас.
– А что я расскажу? Я же его даже не видел.
– Ну и что? Постарайся вспомнить этот разговор. Что ты можешь о нём сказать?
– Я этот разговор почти дословно помню. Что ещё из него можно выудить?
– Повтори его, пожалуйста, – попросила она. Я пересказал его. Умолчал только о Кассиане. Она хмыкнула.
– Что? – заинтересовался я.
– Ерунда какая-то.
– Почему?
– Зачем он всё это говорил?
– Не знаю. А что?
– Ничего не бывает просто так.
– Что, ему не надо было мне помогать? – недоумевал я.
– Я просто хочу сказать, что он это делал с умыслом.
– И что он задумал, в таком случае?
– Вот это было бы любопытно узнать.