Он был флегматичнее первого. На его веснушчатом лице не отразилось ничего, когда он взглянул в мои расширенные глаза. Не озадачила его и моя дрожащая рука, тянущаяся к стаканчику с водицей, которой он торговал. Когда Лира протянула ему кредитку, он лишь вытянул губы. Глаза его пробежали по нам, он спокойно взял карточку, считал с неё информацию, потом налил мне в стакан напиток цвета купороса и, вернув кредитку Лире, удалился. Я стал усердно пить. Лира следила за моим кадыком.
– Н-да, – так она прореагировала. Впрочем, я не обратил на это внимание.
– Надо было еще один взять, – посетовал я, осушив стакан.
– Ты меня разоришь так, – возмутилась она.
– Ну конечно! – Я перевел дыхание, – ладно, и на том спасибо. Я поводил языком и поморщился.
– Больше – никогда. И ни за что.
– Я тебя не заставляла.
– Но предупредить могла.
– Откуда мне было знать, что она имеет такой вкус, я же её никогда не ела. Тем более всем нравится, – она показала на двух парней, громко поглощающих этот продукт.
Каждый из них держал в руке тарелку с четырьмя квелыми сосисками, и со вкусом уничтожал их. Вот исчезла одна, другая, брызнув прозрачным соком, третья пропала и вот, наконец, тарелки оказались пусты. Ребята, удовлетворенно рыгнув, метнули их в ближайшую урну и заинтересованно посмотрели вверх.
Представление продолжалось. На небе, как на экране, с помощью неведомых мне оптических и визуальных эффектов появлялись и исчезали, сменяя друг друга, удивительной красоты картины, исполненные насыщенными яркими красками. Они постоянно деформировались и преображались, вызывая у праздничной толпы возгласы удивления и радости.
А так как этот праздник был посвящен морской теме, первым мы увидели цветущий остров в оранжевых лучах заката. Волны бились о его скалистые берега, с которых свисали пышные пряди тропических деревьев. Иногда было видно, как случайная птица вдруг вспорхнет над зарослями и опять упадет в них.
Этот остров был полон тишины, тепла и уюта, он был раем, о котором мечтаем все мы, и поэтому вопль, вырвавшийся у миллионной толпы, наблюдавшей его появление, сменился созерцательной тишиной, пусть немного сентиментальной, но доброй, тихой и сердечной. Солнце садилось, лучи облизнули верхушки скал, и остров растворился во тьме. На самом деле солнце давно уже село, а мы даже не заметили, как это произошло, увлекшись праздником.
В небе мелькнули огоньки. Здесь, там. Мы услышали мощный гул, нарастающий звук невидимого мне оркестра. Я почувствовал, что устроители этого грандиозного шоу придумали что-то особенное.