Тон задавал мощный, высокий лев, шедший чуть позади от президента. Он был окружен не меньшей свитой и держался так, будто бы президент не Йогурт, ковыляющий впереди, а он. Хотя, если честно, это читалось не на его лице, а на лицах его сопровождавших. Не знаю почему, но мне показалось, что происходящее не доставляет ему большого удовольствия. Он лениво осматривался по сторонам, то и дело поправляя свою гриву, заплетенную в косичку.
Кто-то сзади изредка докладывал ему что-то благоговейным шепотом. В ответ он кратко кивал, впрочем, без интереса и продолжал свой путь. Возвращаясь к вопросу о Побрякушкине, могу сказать, что лев, даже иногда останавливая взгляд на зеленом отродье, весь передергивался и был чрезвычайно недоволен тем, что вообще видит эту зеленую гадость. Многие разделяли его мнение. Надо ли говорить, что я мгновенно проникся ко льву симпатией?!
Рядом со львом передвигался добродушный бегемот, держащий в своей ручище изящную хрустальную рюмочку и готовый в любой момент опрокинуть её в свою огромную пасть. Такая возможность ему представилась, когда процессия на секунду остановилась.
Содержимое рюмочки моментально устремилось к бегемочьему желудку и его обладатель, блаженно крякнув, вытер белоснежным платком лоснившиеся губы и поправил широкую розовую ленту, поддерживающую его необъемный живот. Вот кому– кому, а уж ему точно было все равно, что происходит вокруг.
О, вот это встреча! Я перевел взгляд на стоящего за ним… Его Сиятельство был при параде. Лазоревая лента, украшенная двумя восьмиконечными звездами, спускалась с лохматого плеча. Держался шеф непринужденно, но, видимо, был немного уставшим, поэтому был молчалив, можно сказать замкнут. Должно отметить, что его спутники и не стремились с ним заговаривать.
Неудивительно, что вокруг президента крутилось большое количество народа, весьма разнообразного и зачастую для меня не слишком приятного. Ведь это был самый могущественный человек на Земле. Каждый старался заполучить капельку его внимания.
Мне же это было не нужно, поэтому я перестал разглядывать всю эту шоблу и повернулся к своему другу. Но Артура на месте не оказалось. Официант, которого я подозвал, мне объяснил, что господина Шикльгруббера отнесли в комнату отдыха, и если я пожелаю…
Я, естественно, ничего не пожелал. (Артур и так надоел мне до чертиков). Я решил вернуться к 'сестренке'. Она как раз уже должна была возвратиться.