Старшина втянул в себя воздух – точно, запах.
– Внимание!
Да! Выражение лица у старшины теперь стало точь-в-точь, как у китайца, который неделю слушал пение влюбленных жаб.
– Силами вверенного вам подразделения разровнять все кучи.
Старшина огляделся. На площади сто на сорок пять метров самосвалы насыпали невероятное количество куч земли, а у него двадцать человек курсантов пятого курса и четырнадцать лопат, не считая шести грабель – это на полгода работы. До выпуска полтора месяца, время – май, погода – супер.
Как только зам начальника училища исчез, старшина стал думать.
Думал он ровно две секунды. Пятый курс – это же в прошлом высшая математика, теория вероятности, теория игр. Две секунды ему хватило.
За забор был отправлен курсант.
Через двадцать минут он вернулся. Еще через десять минут курсанты по команде старшины сняли два пролета забора и на территорию училища, тщательно охраняемую от посторонних глаз, въехал новенький японский бульдозер – высота ковша один и семь десятых метра.
Через сорок минут планета была выровнена.
Старшина и бульдозерист пожали друг другу руку через бутылку водки.
После чего осталось только окунуть лопаты в грунт, чтоб следы земли на них остались, и испачкать таким же образом грабли.
Потом все сели курить в тенечке, погода – супер.
А зам начальника училища получил столбняк.
– Как?
И старшина показал ему лопаты. Зам начальника их даже обнюхал.
Севастополь, южная ночь, духота, сверчки надрываются.
Севастопольское героическое военно-морское училище. Дежурный по факультету капитан третьего ранга Хурькин внимательнейшим образом следит за дежурным выпускного курса. А почему он следит? А потому что курсанты этого курса приходят с увольнения с докладом достаточно редко, а стопочка сданных увольнительных неуклонно растет.
Капитан третьего ранга Хурькин – тертый, в общем-то, калач, незаметненько уходит с КПП, где и происходит встреча возвращающихся из увольнения и, обойдя казарму, в которой на втором этаже живут выпускники, натыкается на самодельную люльку, висящую в метре над землей.
Стропы этой самой люльки прикреплены к пожарному стволу, свешивающемуся как раз со стороны второго этажа.
Не задумываясь (плохо думается, будучи Хурькиным, капитаном третьего ранга и дежурным одновременно), он садится в люльку и дергает стропы.
Люлька начинает медленно подниматься, сверху слышен негромкий смех и разговоры о том, о сем.
Когда люлька доехала почти до окна гальюна и полуголые курсанты увидели в ней не очередного своего товарища, полупьяного, а дежурного по факультету, они просто отпустили все и бросились наутек.