В густой росистой траве, словно лужицы, кое-где поблескивали надгробные плиты. Кристин пошла напрямик к могилам бедноты на южном конце кладбища.
Она искала могилу бедняка, забредшего когда-то в их поселок. Однажды зимой его нашли замерзшим в горах; две его дочери-сироты остались на попечении прихода и переходили из дома в дом, пока Лавранс, сын Бьёргюльфа, не оставил их у себя Христа ради, и они росли и воспитывались в Йорюндгорде, под присмотром хозяев. Акогда пришла пора, отец Кристин сам нашел для них честных, работящих женихов и дал в приданое за девушками коров, телят и овец, а Рагнфрид добавила к этому постели и железный котел. Теперь обе женщины жили в полном достатке, какой был им доступен. Одна из них была служанкой Рамборг, и Рамборг крестила ее ребенка…
– Удели же мне кусок дерна с твоей крышы, Бьярне, для сына Рамборг. – Опустившись на колени, Кристин вынула нож.
Погрузив пальцы во влажный от росы дерн, она почувствовала на лбу и над верхней губой ледяные капельки пота. Земля не поддавалась – ах, это корни – она перерезала их взмахом ножа.
В обмен на свой дар мертвец должен получить золото или серебро, которое хранилось в роду на протяжении трех поколений. Она сняла с пальца узкое золотое кольцо с рубинами – обручальное кольцо ее бабки по отцу: «Андрес – плоть от плоти моего отца». Она закопала кольцо в землю так глубоко, как только могла, завязала кусок дерна в платок и прикрыла мхом и листьями то место, откуда она его вырезала.
Когда она поднялась с земли, у нее подогнулись колени, и ей пришлось постоять немного, прежде чем пуститься в обратный путь. Она знала, что, если обернется и взглянет из-под руки, она увидит их…
Ее неудержимо тянуло обернуться, точно они сами – все усопшие, которых она знавала когда-то, – приневоливали ее к этому… «Ты ли это, Кристин, дочь Лавранса? Так вот для чего ты явилась сюда…» Вот здесь, у западных ворот, могила Арне, сына Гюрда. – Да, Арне, ты вправе дивиться – не такой я была в те годы, когда ты меня знал…»
Она вновь перелезла через ограду и стала спускаться с холма.
Теперь луна освещала весь поселок. Вдалеке, на равнине, лежал Йорюндгорд; на дерновых крышах искрилась роса. Она смотрела туда, точно в забытьи… У нее было такое чувство, словно она давно умерла для всей своей семьи и близких, словно дверь ее дома захлопнулась за ней в тот миг, когда она пустилась в этот ночной путь…
Горы почти все время затеняли дорогу, по которой она брела. Порывы ветра стали сильнее и чаще: теперь он хлестал прямо ей в лицо. Увядшие листья летели навстречу, точно желая задержать ее, вернуть туда, откуда она шла…