А с неба уже несся новый ужасающий рев, на этот раз сразу с нескольких сторон одновременно. Я сидел на корточках зажав ладонями уши и тупо смотрел на мечущихся во все стороны по плацу журналистов. А под ногами тряслась, вздрагивала под ударами кувалды сумасшедшего великана укатанная в асфальтовый панцирь земля. Выла и визжала на разные голоса летящая с неба смерть. В какой-то момент прямо перед глазами мелькнуло бледное, ни кровинки лицо Фимы, огромные, распяленные во всю радужку глаза. Почему-то это виденье разом сняло с меня оглушающий морок. Я как-то рывком осознал, что необходимо действовать, что-то предпринимать, искать путь к спасению. Грузины нанесли массированный удар по городку миротворцев, а это значило, что игра пошла по-крупному, всерьез. Раз они решились на такое вопиющее нарушение международного права, значит пойдут до конца, теперь обратной дороги нет. Либо пан, либо пропал. Причина для такого налета была на поверхности — попытка выключить миротворцев из игры, помешать им выполнять свои функции. Понадобиться это могло лишь в одном случае. В случае полномасштабного штурма столицы мятежной республики. А это означало со всей непреложной ясностью, что обстрел не закончится, до тех пор, пока миротворческая часть не будет надежно подавлена, и нам теперь нечего рассчитывать на спасительный русский авось, а самое время озаботиться поисками хоть какого-нибудь укрытия.
Схватив без лишней сейчас деликатности за шиворот совершенно очумевшего Фиму, отбросив далеко в сторону изрядно надоевший уже мне штатив, я рванулся было к штабу, но тут же замер, сообразив, что уж по этой то цели будут долбить, пока не сравняют ее с землей. Наверняка у грузинских артиллеристов есть четкие координаты объектов, да и корректировщиков огня никто не отменял. Так что не будем пытаться отсиживаться там, куда ударят в первую очередь. Я лихорадочно заметался взглядом по окрестностям, заполненным в панике разбегающимися в разные стороны людьми. Неожиданно глаза мои буквально уперлись в аккуратный домик из беленого кирпича — здание КПП при входе в часть. Вот, то что доктор прописал. И какая-никакая но защита от веером летящих по сторонам осколков и на отшибе, далеко от центра площадной цели по которой до последнего будут долбить грузины. Перехватив поудобнее бестолково барахтающегося Фиму, я поволок его к спасительному зданию. Небо над головой оглушительно ревело летящими минами и снарядами. Очередная поражающая очередь разрывов, тряхнув плац под ногами, легла где-то сразу за штабом. Пронзительно по-заячьи заверещал, перекрывая гул и грохот кто-то задетый шальным осколком. Чесанул визжащей стальной теркой по плацу смертоносный металл шрапнели. Но я даже не пригнулся, я просто не обратил на это внимания. Сейчас главным было как можно быстрее добраться до здания КПП, затаиться под прикрытием его стен. И плевать на стальные шарики мячиком прыгающие вокруг. Все равно не угадать, не увернуться, если уж попадет, значит, извини, не судьба. Так было тебе суждено. В абсолютно оглохших ушах, плыл гулкий колокольный звон, расцвеченная пламенем разрывов тьма перед глазами, мерцала огненными вспышками, качалась из стороны в стороны, злорадно хохоча над бешеными усилиями двух мелких человекообразных букашек спрятаться от падающей с неба смерти.